– Понимаю. Выходит, она не точна. А что же с той пулей? Есть какие-то признаки ее участия в убийстве?

– На ней имелись следы крови.

– А что с предположениями, какой именно крови?

Люциус начал потеть еще заметнее и снова вытер лоб.

– Пока… существует не так много тестов, позволяющих отличить одну кровь от другой.

– О… – Делая все, от себя зависящее, чтобы показаться действительно сражающимся с задачей, мистер Дэрроу отошел к скамье присяжных. – Значит, подводя итог, вы говорите, что у нас есть револьвер, из которого стреляли около трех лет назад – причем мы точно не можем сказать, кто именно, – и что его нашли на дне колодца за домом Хатчей. Это может быть, а может и не быть, тот револьвер, из которого была выпущена пуля, найденная в подводе, – пуля, которая может быть, а может и не быть той, что связана с убийством. Так, детектив?

– Я бы не стал это так описывать. Шансы…

– Шансы достаточно высоки, чтобы оставить место обоснованному сомнению55, детектив. По крайней мере, на мой взгляд. Но давайте попробуем вопрос, на который вам, возможно, удастся ответить чуточку поточнее. Во скольких процессах вы представляли баллистические свидетельства в качестве эксперта?

Вопрос, очевидно, застал Люциуса врасплох:

– Во скольких?

– Это простой вопрос, детектив.

Уставившись в пол и снова вытерев лоб платком, Люциус тихо сказал:

– Впервые.

– Впервые? – повторил мистер Дэрроу, быстро переводя взгляд со свидетеля на присяжных. – Впервые пробуя плавать, вы кидаетесь на немалую глубину, не находите?

Стараясь оказать сопротивление, Люциус ответил: