– Может, мне попробовать положить этому конец, – вмешалась мисс Говард, глядя, как эта парочка продолжает болтать. – Теперь, когда тема вынесена, так сказать, на обсуждение, не сомневаюсь, миссис Кэди Стэнтон поймет…

– Не стоит, Сара, – перебил доктор. – Не будем снабжать Дэрроу дополнительным оружием, пытаясь сдружиться с его свидетелями. – Взгляд его черных глаз переместился на заднюю дверь зала, и доктор улыбнулся. – Могу лишь представить, что там сейчас происходит…

А происходил там, как мы позже узнали от мистера Пиктона, полный отчет помощника окружного прокурора перед судьей о том, что же привело всех нас в Боллстон-Спа. Похоже, частные детективы мистера Дэрроу (которые, как выяснилось, были на самом деле частными детективами мистера Вандербилта) с помощью нью-йоркского Сыскного бюро и разных служащих «Родильного дома» и больницы Святого Луки составили довольно неплохое представление обо всех наших последних действиях в отношении Либби Хатч. Мистер Дэрроу, кажется, не знал лишь о деле Линаресов, а мистер Пиктон позаботился о том, чтобы не выдать никаких сведений на сей счет. Судья Браун раздраженно выслушал все эти новости, и хотя они нимало не способствовали его дальнейшему расположению к мистеру Пиктону и остальным из нас, после них он лишь утвердился в своем намерении исключать из протокола дела все не связанные с ним вопросы. Он весьма жестко поставил перед этим фактом мистера Дэрроу: отныне защита может говорить, что ей вздумается, о личных или профессиональных мотивах и методах доктора, но не смеет поднимать тему прочих заявлений или расследований. Мистер Дэрроу возразил, что без привлечения прочих расследований будет тяжело представить точную картину истинных побуждений доктора, но судья, как и предполагал мистер Пиктон, твердо стоял на своем, заявив, что дело Хатч следует рассматривать по его существу. Он предостерег мистера Дэрроу от новых попыток запудрить присяжным мозги неожиданными вопросами, которые будут исключаться из протокола (но, разумеется, их нельзя было исключить из человеческой памяти), после чего эти трое вернулись в зал суда, и защита продолжила опрос доктора.

– Доктор Крайцлер, – сказал мистер Дэрроу, когда наконец расселись зрители на галереях. – Чем именно вы занимаетесь, сэр?

– Я алиенист и психолог, – ответил доктор. – В этом качестве работаю в большинстве нью-йоркских больниц. Кроме того, я при необходимости провожу для города оценки психической дееспособности и выступаю свидетелем-экспертом в таких процессах, как этот.

Мистер Дэрроу порывался уже было задать следующий вопрос, но тут доктор продемонстрировал, что имел в виду, когда сказал, что выучился кое-чему у адвоката защиты: