Детектив указал на правую сторону капкана.

– Надави здесь. И не отпускай, что бы ни случилось.

Эдвард поставил ногу на пружину, а Жюль надавил коленом с противоположной стороны. После этого каждый из них стал наклоняться вперед, постепенно усиливая давление. Снег и металл скрипели, но медвежий капкан медленно раскрывался.

Беттингер тянул в противоположных направлениях, и вскоре показалось три окровавленных зубца.

– Вытаскивай ногу, – сказал Жюль напарнику. – Осторожно.

Доминик вытащил ботинок из ловушки и задел ногу Тэкли.

Детектив отдернул руки назад. Челюсти капкана лязгнули, и между окровавленными зубьями осталась перчатка, которую они сорвали с руки детектива.

– Господи! – вырвалось у него.

– Закрылось, – сказал Уильямс с усмешкой боли.

Его напарник высвободил перчатку, убрал ее в карман и открыл аптечку.

– Снимай ботинок.

Доминик, морщась, развязал шнурки и вытащил ногу из пожеванного ботинка. Носок был красным.

– И носок, – добавил Жюль.

Великан-полицейский обнажил окровавленную ногу и три глубоких красно-черных желобка сразу над лодыжкой. Снег падал на пальцы его ноги, похожие на картофелины.

– Размер восемнадцать с половиной, – сообщил капрал.

Беттингер отыскал лейкопластырь, ватные тампоны и бутылку со спиртом, но не нашел солевого раствора.

– У вас есть вода? – спросил он.

Тэкли указал на небо.

– Ты знаешь, что делаешь? – спросил великан-полицейский у Жюля.

– Конечно, – сказал тот. – У меня же есть дети. – Через мгновение он почувствовал боль. – Один ребенок. – Его голос сел.