Полицмейстер недовольно нахмурился.

– Ручаться я могу лишь за себя, – проговорил он.

– Тогда я предпочел бы лично убедиться в том, что колье в комнате Журавкиной нет.

Армилов вздохнул и осведомился:

– Петр Дмитриевич, у вас есть хоть какая-то версия или вы мечетесь вслепую?

– У меня имеются кое-какие догадки, – ответил я уклончиво.

Раскрывать карты кому бы то ни было, даже Армилову, я не собирался.

– Ладно, бог с вами! – Полицмейстер взял со стола фуражку и встал. – Сейчас найду пару ребят, и поедем.

– Еще нужно спросить рабочих, которые раскапывают усадьбу, не заметили ли они признаков того, что кто-то побывал там в их отсутствие, – сказал я.

Армилов остановился перед дверью.

– Что вы имеете в виду?

Я коротко пересказал ему то, что поведал мне Бродков.

– Да он, верно, был пьян! – с усмешкой заявил полицмейстер.

– Не похоже. Так вы исполните мою просьбу?

– Да, пошлю кого-нибудь на раскопки снять показания.

– Благодарю.

– Теперь мы можем ехать?

– Разумеется.

В усадьбе мадам де Тойль нас встретил дворецкий. Он сказал, что мадам приболела, у нее мигрень и поэтому она не может выйти. Я попросил его передать ей, что мы хотим еще раз осмотреть комнату Марии Журавкиной. Слуга коротко кивнул и ушел. Вернулся он минут через пять и сообщил, что мадам приносит извинения за то, что не способна выйти, и дает разрешение делать все, что мы сочтем необходимым. Я попросил его передать госпоже нашу искреннюю благодарность, после чего дворецкий повел нас в комнату горничной, звеня по дороге ключами.