Стоящий у стены полицейский из области, старший по званию и возрасту, наверняка не один раз видел эту сцену в исполнении божественной Шэрон, потому что он тут же выпрямился, а его зрачки сконцентрировались на линии чуть выше ее бюста. В свою очередь, качок из местного участка, записывающий ее показания на компьютере, — видимо, ни разу не смотрел фильм о самой известной женщине-вамп восьмидесятых, хотя и не принадлежал еще к поколению, которое относило «Основной инстинкт» к категории «ретро». Черно-белые фильмы он вообще не смотрел. Ему в них не хватало быстрого монтажа, взрывов, спецэффектов, герои часто и подолгу молчали, поэтому многое приходилось додумывать самостоятельно, а на это у крепыша не было времени. Кроме того, никто не держал этот мусор в папках на сайте «Хомяк», а раз уж его там не было, то он не считал его достойным внимания. Докторша про себя отметила, что, если бы молодой допрашивал ее, то у нее не было бы никаких шансов создать дымовую завесу для деятельности «Тишины».

— Он закрыл женщину в золотой клетке, следил за каждым ее шагом. Проверял постель, копался в белье. Каждое почтовое извещение казалось ему любовным посланием. Ночью он не разрешал ей выходить из комнаты. Ей приходилось справлять нужду при открытой двери. Ему постоянно чудилось, что в шкафу, под кроватью, под мойкой в кухне Лариса прячет любовника. Или даже нескольких. Классика.

— Он был агрессивен?

Прус кивнула.

— Документация в полиции была не очень объемной, но Лариса Шафран вела себя, как классическая жертва домашнего насилия. Она сообщала о нескольких инцидентах, в основном психологических атаках. Никаких побоев, синяков, угроз ножом. Потом она забирала заявления, но в течение какого-то времени тоже была нашей пациенткой. Когда-то они вместе пили. Сильно. Знакомство произошло на фоне белорусской субкультуры. Именно она сделала из него белоруса. Помогали в этом самогон и рок, как она сама говорила. Я выписала некоторые происшествия из его истории болезни. Есть также аудиозаписи ее рассказов. В случае чего — к вашим услугам. Позже я никогда не прослушивала эти кассеты, но, честно говоря, была мысль более плотно заняться данным случаем. Создавалось впечатление, что он существенно отличается от нормы. Я написала об этом статью в The Journal of Clinical Psychiatry. Ее приняли без особого энтузиазма. Знаете, таких Отелло — миллионы. Поэтому я достаточно быстро потеряла к этой истории профессиональный интерес.

— А личный?

— Личный? — Она ответила вопросом на вопрос и наморщила лоб, словно не веря, что он хочет обидеть ее. Доман смутился, но не отказался от вопроса. После паузы она добавила: — Сначала они оба интересовали меня исключительно профессионально.