Тем временем очкарик понял, что Саша — не сотрудник местной полиции, и сразу потерял к ней интерес. Он снова пребывал в своем мире. Сашу осенило. Это ученый! Мелькнула мысль, не позвонить ли профессору Абрамсу.

— У меня еще есть здесь несколько дел.

Он попрощался и быстрым шагом направился к автомобилю. В его исполнении это было похоже на поступь жертвы анемии. Прежде чем сесть за руль, он положил рулон на заднее сиденье, снял пиджак, вывернул его и аккуратно повесил на плечики за сиденьем. Полицейские машины уже исчезли из поля зрения. Очкарик потерянно глядел на пустую улицу.

— Вы не знаете, где находится местная водонапорная башня? — крикнул он Саше, потому что кроме нее на улице Армии крайовой не было ни души.

— Я вам покажу.

Она бесцеремонно заняла место пассажира. Все произошло меньше чем за полминуты, в связи с чем новоприбывший не успел отказаться от ее сопровождения. Саша уселась и улыбнулась тому, что, по крайней мере, выберется из этой дыры. Все равно делать ей здесь было уже нечего. Раз им не нужна ее помощь, пусть разбираются сами.

— Чем вы занимаетесь? — спросила она, когда он медленно выруливал задним ходом.

Поскольку он, похоже, был в шоке или, возможно, даже опасался, что попал в лапы психопатки, Саша протянула руку и представилась. Он облегченно вздохнул, услышав, что Залусская — полицейский эксперт. Да, она слегка приврала. Но один небольшой обман никак не повлияет на ситуацию. В ответ он дал ей визитку, стопка которых хранилась в пепельнице, не используемой по назначению. Его фамилия — Антон Чубайс — ничего ей не говорила. Профессора это явно укололо.

— Я психотерапевт, — пояснил он. — Лучший в этом регионе.

— О! — выдавила она что-то наподобие респекта. Получилось так себе. Залусская решила пошутить, но только ухудшила дело. — Во сколько вы возвращаетесь в страну? Я уже сыта по горло экскурсиями по другую сторону Буга.

— Может, во второй половине дня, — неопределенно сказал он. — А может, побуду здесь еще какое-то время.

— Что вас сюда привело?

— Я лучший психотерапевт Подлясского воеводства, потому что единственный. Единственный в этом регионе пропагандист психоанализа Лакана. — Он хрипло засмеялся, и Саша тут же пожалела, что села в его машину. Теперь она уже не знала, кто был более неуравновешенным: она или этот пан Фрейд. Особенно, когда он добавил: — Я разработал авторский метод родовой трансгенерационной передачи, проще называемый генограммой. Это что-то вроде генеалогического древа. Он иллюстрирует связи и отношения между родственниками, но концентрируется на представлении о жизни в семье, которое данный человек получил от своих родителей, указывая на предположительные причины его настоящего жизненного статуса. Довольно полезный инструмент в психотерапии. Особенно в моей, авторской версии, показывающей, что история — это психоанализ и наоборот.