Романовская решила, что больше не должна обеспечивать крышу гданчанке. Поэтому попросила, чтобы криминалисты осмотрели квартиру, в которой та жила. Теперь ей следовало рассматривать все версии, а Залусскую как можно быстрее отстранить от расследования, пока не станет слишком поздно и ей не придется заплатить за наивность своим креслом. Она собиралась показать портрет Доману и совместно с ним определить дальнейшие действия. Если возникнет необходимость, то в ее столе предостаточно документов для того, чтобы посадить Залусскую в обезьянник и свалить на нее вину за ошибки в следствии. Для начала хватит нелегального ношения оружия. Комендантша не собиралась больше ждать. Она смахнула пыль с заполненных бумаг и сожалела лишь о том, что вернула Залусской пистолет. Это был самый глупый поступок из всех. Но и без него у Кристины проблем хватало.

Она села за руль и включила радио «Рацыя». Передавали какие-то фольклорные припевки, а следом рок-баллады на языке «бацьков» Джа-Джи. Наверное, концерт по заявкам. В перерыве Лукас Степанюк объявил свою авторскую программу, гостем в которой будет Ежи Калина, автор фильма «Сейбiт»[15], о Дорофее Фионе, который в деревне Студзиводы основал Музей малой родины. Романовской очень нравились культурно-общественные эфиры Степанюка, но слушать о белорусских активистах, фольклоре или большей значимости православной веры по сравнению с католической сейчас у нее не было сил. В последние пару лет брака они беспрерывно ругались из-за этого с Джа-Джой. Он обвинял ее в расизме, когда она говорила, что нарочитая белорусская «народность» причиняет вред этой культуре. На канале «Белсат», единственном независимом телевидении этого народа, должны показывать не только бабок в вышитых костюмах и попов, а говорить об обычных, злободневных делах. Это так же, как с сексуальными меньшинствами. Участники гей-парадов с розовыми перьями в заднице бросают тень на тех же открытых гомосексуалистов, которые не эпатируют своей сексуальностью и не выходят с транспарантами. Живут, как все, не афишируя, с кем спят, потому что это личное дело каждого. А когда она, плюс ко всему, заявила супругу, что плевать хотела на «угнетенный поляками белорусский народ» и его утомительные рассказы о крапиве, листьях и зорях над лугами, он предложил разъехаться. Дальше — хуже. На заседаниях по бракоразводному процессу он не появлялся, поэтому ей пришлось подлить масла в огонь. Когда они однажды встретились на работе, она не смогла промолчать:

— Меня тошнит, когда ты смешиваешь наши отношения и национализм, опять возвращаясь в девятнадцатый век, вместо того, чтобы взглянуть на свою национальность с точки зрения космополита.