Мы превратились в двух дальних родственников, живущих в одном доме. Никого из нас это не заботило – оба были при деле. Я каждую свободную секунду продолжала учиться и к тому моменту уже знала, что на степени бакалавра не остановлюсь, что хочу получить аттестат на работу с малолетними детьми. Мы оба шли каждый своей дорогой. Порой неделями не виделись. Не было никакого общения, никакого брака. Но и развода тоже – с какой это стати? Мы ведь не ссорились. Существовали по принципу «живи и давай жить другим». Мои новые друзья, друзья по колледжу, твердили мне, что такая эмансипированная женщина, как я, должна быть только счастлива иметь мужа, который меня не дергает. Если мне становилось одиноко, я еще глубже уходила в учебу.

Когда я сдала на аттестат, мне дали направления на работу – в различные дошкольные учреждения. Мне понравилось работать с малышами, но я сразу подумала, что могу устроить детсад получше, чем уже видела. Сказала об этом Стюарту, а он ответил: ну конечно, все, чтобы ты только была рада, дорогая, – в своем обычном стиле. Мы купили большой дом в Брентвуде – у него всегда находились деньги на все, что угодно, – и я открыла «Уголок Ким». Это было чудесное место, чудесное время. Я наконец-то перестала оплакивать, что у меня нет собственных детей. А он…

Она остановилась, закрыла лицо руками и стала раскачиваться взад и вперед.

Я встал и положил ей руку на плечо.

– Пожалуйста, не надо. Это неправильно. Я натравила на вас Отто, хотела вас убить! – Она подняла ко мне сухое гладкое лицо. – Это-то вы понимаете? Я хотела, чтобы он вас убил. А теперь вы вдруг такой добрый и понимающий… И от этого мне только еще хуже.

Я убрал руку и опять уселся на ящик.

– Зачем вам понадобился Отто, откуда такой страх?

– Я думала, вас послали те, кто убил Стюарта.

– Официально утверждается, что он покончил с собой.

Ким покачала головой:

– Нет. Он не совершал самоубийства. Они сказали, что он был подавлен. Это была ложь. Естественно, поначалу, когда его арестовали, он упал духом. Был унижен и страдал от чувства вины. Но он это преодолел. Это вообще было характерно для Стюарта. Он мог заблокировать реальность так же легко, как засветить рулончик фотопленки. Пуф! – и картинка пропала. За день до того, как ему официально предъявили обвинение, мы разговаривали по телефону. Он был в приподнятом настроении. Его послушать, так арест был лучшим событием, когда-либо случавшимся в его жизни – в нашей жизни. Он был болен, а теперь получит помощь. Мы начнем все заново, как только он выйдет из больницы. Я смогу даже открыть другой детсадик, в другом городе. Он предложил Сиэтл и говорил, что мы можем использовать фамильное поместье – так у меня и возникла мысль приехать сюда.