Мы прожили вместе в Сеуле четыре месяца. Я дожидалась его во время его отлучек с базы, готовила, убирала в доме, приносила ему тапочки. Фактически была ему женой. Когда пришли его бумаги на увольнение, он сказал, что забирает меня с собой в Штаты. Я была на седьмом небе от счастья. Естественно, его семья – а у него оставались только мать и несколько пожилых тетушек – не пожелала бы иметь со мной дела. Стюарту было на это плевать. У него были собственные деньги – трастовый фонд от отца. Мы вместе поехали в Лос-Анджелес. Он сказал, что тут учился – он действительно учился на медицинском, но его отчислили. Он устроился на работу медицинским лаборантом. Ему не было нужды работать – это была работа, которая не приносила много денег, но Стюарт любил ее, говорил, что с ней он всегда занят. Ему нравились всякие аппараты – измерители, тестовые пробирки, – он всегда был рукастый. Отдавал мне всю зарплату, словно это была какая-то мелкая статья доходов, и говорил, чтобы я все потратила на себя.

Так мы прожили вместе три года. Я хотела брака, но никогда об этом не просила. Мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к американскому подходу к женщинам – что это не просто собственность, что у них тоже есть права. Стала нажимать на него, только когда захотела детей. Стюарта эта идея несильно вдохновила, но он не стал противиться. Мы поженились. Я старалась забеременеть, но так и не смогла. Ходила по врачам – в университете, Стэнфорде, Майо. Все они сказали, что внутри слишком много рубцов. Я так болела в Корее, что это меня не удивило, но я все равно не сумела с этим смириться. С нынешней позиции я понимаю, что это только к лучшему, что мы не завели малышей. А в то время на этой почве у меня началась депрессия. Я совсем ушла в себя, ничего не ела. Со временем Стюарт уже не мог просто не обращать на это внимания. Он предложил мне пойти учиться. Сказал, что если я люблю детей, то можно работать с ними – стать учительницей или воспитательницей. У него могли быть и собственные мотивы, но Стюарт вроде искренне заботился обо мне – когда я болела или была расстроена, он всегда делал все возможное, чтобы меня утешить.

Я закончила сначала двухгодичный курс, а потом полный курс колледжа – и в конце концов выучилась. Я была хорошей студенткой. – Припомнив эти времена, она улыбнулась. – Очень целеустремленной. Впервые я оказалась один на один с окружающим миром, с другими людьми – до сих пор я была лишь маленькой гейшей Стюарта. Теперь я сама научилась за себя думать. В то же самое время он стал отдаляться от меня. В этом не было ни злобы, ни возмущения, ни обид – по крайней мере, на словах. Он просто стал проводить больше времени со своим фотоаппаратом и своими книгами про птиц – очень любил книги и журналы про природу, хотя никогда не ходил в походы и даже просто гулять-то не любил. Диванный любитель птиц. Диванный человек.