– Ни при каких обстоятельствах, – властно промолвила я.

Он мрачно кивнул.

Я запретила ему четверговые вечерние посиделки с приятелями. Он мог играть в регби по выходным, но я уточнила, что рассчитываю: наскоро выпив после игры, он сразу же вернется домой, а не станет продолжать нажираться даже четыре часа спустя.

Несколько ночей он провел в гостевой спальне, но ясно было, что, если мы действительно собираемся наладить отношения, спать в разных комнатах нам все-таки не стоит. Я чувствовала себя не очень-то готовой к близости, как эмоциональной, так и физической. Но меня терзало ощущение, что я сижу на тикающей бомбе с часовым механизмом, и я мысленно гадала, сколько часов и минут пройдет, прежде чем он решит, что имеет полное право поискать секс на стороне. Мне была ненавистна сама мысль о том, что он вынуждает меня испытывать такие чувства.

– Как ты думаешь поступить со свадьбой? – спросил он однажды вечером за ужином. Он только что вернулся от Памми. Они с Джеймсом по очереди возили ее на «второй курс химиотерапии». Меня удивило, что она не перестала притворяться и по-прежнему ведет эту игру – несмотря на то, что Кейт и Джеймс уже поженились. Ей не удалось их остановить. Зачем же ей тогда продолжать лгать?

– Я как-то не чувствую, что мы должны с этим торопиться, – заметила я. – Но мне хотелось бы окрестить Поппи.

Он кивнул, соглашаясь со мной:

– Как ты хотела бы это устроить?

– Я думала просто провести скромную церемонию в церкви. А потом где-нибудь поесть и выпить.

– Только я бы предпочел, чтобы это было пораньше, – уточнил он. – Хочу, чтобы там побывала мама.

Я проигнорировала это пояснение.

– В общем, я этим займусь, когда у меня будет время, – произнесла я.

– Не думаю, что время на нашей стороне. – Голос у него сорвался. – Не знаю, много ли ей осталось.

– О, я уверена, что у нее все будет в порядке, – заверила я его непринужденным тоном.

Он покачал головой:

– На этот раз все очень серьезно. Врачи считают, что оно распространяется. Не знаю, хватит ли у нее сил через все это пройти… – У него сорвался голос.

Я вяло потянулась к нему, накрыла его руку своей. Я не могла предложить ему сочувствие, которого не испытывала.

Тут я взглянула на Поппи, сидевшую в детском шезлонге у моих ног. Она доверчиво смотрела на меня, и глаза ее улыбались. Мне подумалось: как мать вообще может подвергать своего ребенка таким мучениям? Откуда у нее столько жестокости?

– Как мне быть? – Адам начал всхлипывать. – Что мне без нее делать? – Плечи у него затряслись. Я неохотно поднялась и подошла к нему. – Она этого не заслуживает. Она и так достаточно пережила.