Я поцеловала его в голову, обняла, стала укачивать.

– Она у тебя крепкая старушка. – Вот и все, что я сумела сказать.

– Да, она делает вид, что так оно и есть. Но это не так. Не совсем так, – произнес он. – Ей пришлось стать крепче – из-за того, что он с ней проделывал. Но внутри она все такая же напуганная, какой всегда была.

Я немного отстранила его, чтобы видеть его лицо.

– Кто с ней это проделывал? – спросила я.

Он покачал головой. Он порывался снова привалиться ко мне, но я крепко держала его за плечи.

– О чем ты? – осведомилась я.

Адам утер нос тыльной стороной ладони. Рука у него тряслась.

– Не мог бы ты мне объяснить, о чем ты говоришь? – нетерпеливо повторила я.

– О Джиме. – Он презрительно ухмыльнулся. – О папе. Если притвориться, что он действительно когда-то заслуживал, чтобы его так называли.

– При чем тут вообще твой папа?

– Он был сволочью, – бросил Адам.

– Как это? Почему? – Язык у меня шевелился быстрее, чем мысли.

– Он ее разрушил. Все из нее выколотил.

Мне словно отвесили пощечину. Я так и упала на диван.

– Ты о чем? Она его любила. Он ее любил. Что ты такое говоришь?

Он снова уронил голову в ладони.

– Что он сделал? – напирала я.

– Он приходил домой и избивал ее до полусмерти, вот что он делал. День за днем. Это было… все равно что смотреть, как с каждым разом прекрасный цветок все больше увядает.