Такси высадило меня на набережной перед «Лаперузом» без пяти девять. Когда я вошел в ресторан, за мраморной стойкой была дочь Тополински. Она сказала, что отец ждет наверху, в «le Salon de la Chasse»[301]. Я сказал, что знаю дорогу, и поднялся по винтовой лестнице. Топо я отыскал в маленьком cabinet particulier[302] размером с коробку для конфет, где на обшитых панелями стенах висели охотничьи сценки в витиеватых рамочках. Он сидел в зеленом парчовом жилете и с яркой бабочкой за овальным столиком под белой скатертью, на котором поблескивали хрусталь и серебро. В канделябре мерцали четыре красные свечи. Из ведерка со льдом выглядывало тонкое горлышко бутылки.

– Bon soir, Джонни, – сказал Топо. За такую улыбку убил бы любой политик.

Я сел напротив, пока Топо откупоривал бутылку и наполнял два высоких бокала игристым.

– Волшебство шампанского, – сказал я, пытаясь ему польстить. – Пузырьки скрытого смеха.

– Pas de Champagne, mon ami[303]. – Он постучал пухлым пальцем по этикетке. – Crémant de Bourgogne[304]. Жемчужина среди белых бургундских.

Мы чокнулись и выпили. Поболтали за жизнь. Обсудили мою поездку в Рим, ни разу не упоминая Ватикан. Топо понравилось, что я пел вместе с Бриктоп спустя двадцать лет. Моя сказочка про возвращение зацепила его за живое. Тополински умолял о парочке дуэтов перед ужином и позвонил прислуге. Когда появился один из его древних официантов, вежливо покашляв за дверью перед тем, как войти, Топо настоял, что закажет для нас обоих.

Я во всем ему подыгрывал. Топо напиликивал на скрипке второразрядные риффы Граппелли, пока я мычал полузабытые вариации «Someone to Watch Over Me» и «Blues in the Night». Он улыбался так, будто мы группа Бенни Гудмана на сцене Карнеги-Холла, и умолял спеть на бис после ужина.

Начала прибывать процессия подносов с накрытыми блюдами. Топо объявлял каждое, поднимая крышки одну за другой. «Timbale des Augustins… Homard américain avec filets de sole pochés et quenelles de brochet… Les rognons de veau braisés… Poularde poelée Docteur… La selle d’agneau Delorme…»[305] – мой хозяин хотел отужинать по-семейному, разделив каждое блюдо, и накладывал наши порции с элегантностью. Я знал, что он ни за что не позволит мне платить по счету. На вкус все было tres путем, и каждое блюдо сопровождалось великолепным вином – шабли, белое бургундское, бордо.

Когда прибыла сырная тарелка, я понял, что скоро Тополински потянется за скрипкой и мне опять придется отрабатывать ужин.

– Топо, мне нужна услуга, – сказал я.

– Скажи только слово.

– Помню, ты говорил, что знаешь латынь.