Без десяти три, снова в такси по дороге в магазин медицинского оборудования, я думал о том, как свежевать людей заживо. Даже не представлял, с какой стороны подступиться. Из чужого прошлого, как пузырь болотного газа, всплыло подавленное воспоминание о деревенском детстве Гарри Ангела в Висконсине. Малыш Гарри разводил кроликов. Проект для 4-H[311]. Промелькнули картины разделки. Быстрый замах дубинкой. Задние лапки, насаженные на острый десятисантиметровый гвоздь в стене амбара. Как мясницкий нож отмахивал голову кролика. Обезглавленное тело подергивалось на досках. Теплая кровь брызгала на мое лицо. На лицо Гарри.

Остальное было просто. Шкура стягивалась с кролика, как перчатка. Может, человеческая кожа снимается так же легко? На ум пришли индейцы, которые скальпировали людей Кастера. Картонные рекламы «Последний бой Кастера» от «Бадвайзер», украшавшие дешевые салуны в Америке. Краснокожие сдирали волосы с солдат так же задорно, как фермерские мальчишки свежевали кроликов. В рекламе пива это казалось просто. Все кавалеристы были уже мертвы или умирали. Труп сопротивляться не станет. Моя же проблема была в том, что парень должен быть жив. Повезло, что у меня две пары наручников.

Я ожидал, что у входа в «Делакруа-Шевалье» меня встретит кто-нибудь в белом халате, как аптекарь. Вместо этого в обшитое деревянными панелями помещение, больше похожее на галерею, меня завел речистый торговец в темно-синем костюме-тройке. В витринах посреди зала поблескивали серебряные инструменты, расставленные с заботой, которой обычно удостаиваются ювелирные изделия ручной работы.

Я наплел с три короба про брата – пластического хирурга, который открывает практику в Женеве. Он уже закончил стажировку, его финансы на исходе. Я ничего не знал о том, что ему может понадобиться, но хотел подарить самое лучшее оборудование, которое только можно купить.

Молодой лощеный продавец заглотил наживку и выложил поблескивающий ассортимент вещичек из нержавеющей стали: ножницы с крошечными лезвиями, анатомические пинцеты, скальпели, различные гемостаты и зажимы. Он называл и объяснял предназначение каждого инструмента с живым энтузиазмом. Через двадцать минут я вышел с медицинскими железками высшего класса на две сотни баксов. И приблизительным пониманием, как этим пользоваться. Под конец я выдал продавцу целую речь о том, что хотел понять тонкости ремесла брата. Получилось проще, чем год отучиться в медицинской школе.

В свой спрятанный голубой коттедж я вернулся ближе к пяти. Все время съели переезды на такси от аптеки к аптеке в поисках листа резины.