Рафферти наставил на меня палец:

– Не говорите так, словно это какая-то ерунда. Это замечательно. Друзья, оно, конечно, хорошо, но кровь не водица, в трудную минуту выручит только родня. Взять хоть вас: вы переехали к дяде, чтобы за ним ухаживать. Я к этому и веду – своим надо помогать.

– Cтараюсь как могу, – глупо ответил я.

Рафферти одобрительно кивнул.

– Вот и ваши кузены так же говорят. Они очень вам благодарны за то, что вы поддерживаете дядю, вы знаете это? Впрочем, их это не удивляет – по их словам, вы и о них всегда заботились.

Верилось в это с трудом, по крайней мере, Леон уж точно такого не мог обо мне сказать, хотя кто знает, что за игру он ведет…

– Пожалуй, да. Пытаюсь, во всяком случае.

– Молодец. – И щелкнул пальцами, вспомнив: – Кстати, о дяде. Я вот о чем: может, вам стоит побеспокоиться о безопасности вашего дома?

– Что? Почему? – Меня пронзил животный ужас: намеки Мартина, что мне могут мстить, выломанная дверь в сад в моей квартире…

– Нет, что вы, мы вовсе не думаем, что за вами охотятся, – фыркнул Керр. – Но в дупле, помимо останков, обнаружилось множество всякой всячины. Куча лещины и желудей – наверняка сейчас не одна белка гадает с досадой, куда подевались ее запасы. Полдюжины игрушечных солдатиков, у вас такие были в детстве?

– Нет. По-моему, не было. – Адреналин схлынул, и меня подташнивало.

– Господи, что я несу, – ухмыльнулся Рафферти. – Они же древние, скорее всего, в них играл еще ваш отец или кто-нибудь из дядюшек, тем более что они рассказывали, как в детстве прятали в дупле разную ерунду. Солдатики лежали вместе, обернутые тряпицей, – видимо, их положили в полотняный мешочек, но тот сгнил; похоже, кто-то из братьев сделал тайник от остальных. Надо будет выяснить, кто именно и кому вернуть солдатиков. Еще мы нашли горсть стеклянных шариков. И вот это. Вы знаете, что это такое?

Снова телефон. Все тот же белый фон, длинный медный ключ с прилипшими частичками грязи, на кольце с брелоком, черной железной немецкой овчаркой.

– Это ключ от садовой калитки, – сказал я. – По крайней мере, очень похож. Тот, что пропал тем летом. Вы нашли его в дупле?

– Именно, – ответил Рафферти. – И к садовой калитке он подходит. О чем я и говорю: когда ключ пропал, вашему дяде надо было сразу сменить замки, а он и не вспомнил. Кто знает, сколько еще пропало ключей от других дверей? Не хватало только, чтобы его ограбили.

– Вы правы, – согласился я. – Я этим займусь.

– Прекрасно. Нет, я не жалуюсь, эта находка существенно упростила нам задачу, и мы смогли проверить, подходит ли он к калитке. А знаете, что самое интересное? – Рафферти облокотился о стол, подался вперед. – Самое интересное, где именно мы его нашли. Одежда Доминика серьезно пострадала – время, плесень, звери, насекомые, немудрено, что остались одни лохмотья. Ключ лежал возле его ноги, но где конкретно он был раньше – то ли в кармане джинсов и выпал, когда ткань сгнила, то ли с самого начала валялся в дупле, – определить невозможно. Вы, думаю, понимаете, почему это так важно.