– Еще лучше, если вам удастся его повалить, – сказал Рафферти, глядя на меня поверх головы Керра, кулаки он не разжал, так и стоял с согнутыми руками. – Ударить сзади под колено или просто хорошенько рвануть, – он показал, как именно, Керр ему подыграл, – и вот он уже лежит, петля у него под подбородком, тело тянет его вниз. Конец…

Керр бессильно уронил голову, вывалил язык.

– Конец, – повторил Рафферти, разжал кулаки и опустился на стул. – Быстро, тихо, эффективно. Жертва даже не сможет позвать на помощь.

– И никакой крови, – Керр потянулся за стаканом воды, – с таким-то толстым шнурком. Проволока, конечно, перережет горло, и возись потом, убирай, шнурок же просто перекроет поток воздуха. Может, придется подержать на минуту дольше, но в итоге меньше хлопот.

– А самое интересное, – подхватил Рафферти, – что необязательно быть выше и сильнее жертвы. Пусть он даже бугай, но если вам удалось на него напрыгнуть и у вас хоть немного развиты мышцы верхней части туловища, ему крышка.

Детективы улыбнулись мне.

– Честное слово, – сказал Рафферти, – я даже удивляюсь, что люди каждый день не душат друг друга удавками. Это же проще простого.

– Но… – выдавил я, сердце дятлом стучало в горле, – вы же не знаете наверняка, что это… фото… имеет хоть какое-то отношение к Доминику. Может, веревку мы уронили, когда были детьми. Зацепилась за что-нибудь в дупле…

Рафферти задумчиво повертел в пальцах телефон и хмуро спросил:

– Думаете, такое вероятно?

– Уж куда вероятнее, чем… чем удавка. Я понятия не имел ни о чем из того, что вы мне тут рассказали. Как и большинство людей. Да как подобное вообще может прийти в голову?

– Ваша правда, – сказал Рафферти. – Справедливое замечание. Да вот беда, этот шнурок вы никак не могли уронить туда еще в детстве.

Он снова перелистнул снимок на телефоне – длинные пальцы, выверенные скупые жесты.

– Видите?

Я с улыбкой сижу, прислонясь к стволу дерева. Рафферти увеличил изображение.

– Тут у вас завязки на капюшоне. Черный шнурок типа парашютного. А здесь…

Снова листает. Толстовка, которую они забрали, лежит на белом столе.

– Замечаете?

Он ждал, пока я сам скажу:

– Тут нет шнурка.