– Потому что я думала… то есть Фэй мне сказала…

Она осеклась.

– Фэй? – удивился я. – И что тебе сказала Фэй?

– Да ничего особенного. Что ты тем летом вроде как злился на Доминика.

– Да не… – И когда это Сюзанна успела пообщаться с Фэй, да и с какой стати? – Не злился я на него. – Она не ответила, и я спросил: – Ты сказала об этом Рафферти? Нафига, Сью?

– Не говорила я ему ничего. Он и так уже знал.

– Тогда, – помолчав, сказал я, – думаю, нам всем ясно, кто это сделал.

Леон вскинул голову:

– Что? Ты хочешь сказать, что это был я? Да я бы никогда…

– Ты, кто же еще. Я об этом и говорю. – На самом деле я уже сам не понимал, о чем говорю, я словно очутился в ночном кошмаре, когда плывешь под водой сквозь водоросли и не видишь куда и выбраться тоже не можешь, обычное дело под кайфом. – А вот я, раз уж ты наконец рассказал мне, что Доминик над тобой издевался, я бы никогда не сообщил об этом Рафферти. В отличие от тебя, не стал бы подставлять брата. Но ты, ты винишь меня во всем, что было в твоей жизни, и ты сам только что дал нам понять, Леон, ты сам только что признался, что не задумываясь готов ради своего удобства пожертвовать самым близким и любимым человеком…

– Это совсем другое! Так и знал, что ты не поймешь, потому и не рассказывал тебе ничего, я так и знал, что ты все перевернешь…

– Мне что-то нехорошо, – перебила Мелисса.

Она и правда сильно побледнела, мягкие волосы растрепались, закрыли ее лицо, плечи бессильно поникли.

– Что с тобой? – Я потянулся к ней. – Тебя тошнит?

– Нет. Голова кружится.

– Черт, я, наверное, сделал слишком крепкий косяк, – сказал Леон. – Ты такая крохотная…

– Пойдем, – я обхватил ее за талию, Мелисса вцепилась в мое запястье, – уложу тебя спать.

Мелисса прижалась ко мне, склонила голову мне на грудь, но едва мы вышли из кухни в коридор, она отстранилась так резко, что я пошатнулся.

– Ой. – Я схватился за перила, чтобы не упасть. – Что с тобой?