– Зачем? Какая разница, что они знают? Разве от того, что они тебе скажут, кому-нибудь станет легче?

Я не сумел бы ей ответить, даже будь я трезв, непонятное чувство охватило меня, сдавило горло.

– Я пытаюсь все исправить, – сказал я, жалкие слова для такого важного дела. – Я пытаюсь все исправить.

Мелисса раздраженно дернула головой:

– Ничего ты не исправишь, Тоби, только сделаешь хуже.

Меня это задело.

– Думаешь, у меня не получится? По-твоему, я совсем беспомощный, не справлюсь и они догадаются обо всем…

– Нет. Ты молодец, прикинулся пьяным идиотом, они тебе поверили…

– Тогда почему? Боишься, что я не выдержу? Думаешь, я выясню что-то такое, что меня огорчит, и я, не знаю, психану, буду бегать кругами и кудахтать, как курица…

– Не знаю! Я не могу это сформулировать, Тоби, я стараюсь, но… знаю лишь, что ничего хорошего из этого не выйдет. Дурная затея. И… – она тоже была пьяна, качалась, бледные маленькие руки кружились и опадали в полумраке, точно бенгальские огни, – и… и… когда происходит что-то плохое, единственное, что можно сделать, – я сейчас не только о тебе, а вообще – это отойти в сторону. А не говорить, мол, ничего страшного, сейчас я этим займусь и все исправлю. Так не бывает. – На лице ее блестели слезы, но когда я шагнул к ней, она вскинула руки: не трогай меня, отойди. – Не надо, я пытаюсь… если ты намерен впутаться в то, что происходит, если ты сам хочешь в это погрузиться, тебе будет плохо. И я не буду сидеть и смотреть, как ты себя губишь. Вспомни, чего тебе стоило поправиться, чего нам обоим это стоило… нет. Я так не могу. – Она уже плакала, не скрываясь, и сердце мое рвалось на части. – Я домой. Пожалуйста, Тоби, поехали со мной. Пожалуйста.

– Тебе нельзя за руль, – с абсурдной твердостью сказал я, точно последнее слово. – Ты пьяна.

– Вызовем такси. Пожалуйста. Поедем домой.

Если б я только мог, поехал бы с ней не раздумывая. Ради Мелиссы я бы сделал что угодно, руку бы себе оторвал, лишь бы она не плакала. Но это был мой единственый шанс выкарабкаться из удушающей темноты обратно к свету и теплу, и я не мог его упустить.

– Иди спать. Я сейчас ничего не соображаю, мне нечего ответить, утром поговорим.

– Тогда идем со мной.

– Я скоро. Только скажу Леону и Сюзанне, что мы уже ложимся. – И добавил мягко, насколько умел: – Иди наверх. Стели и ложись. А я сейчас приду. Хорошо?

На этот раз Мелисса позволила мне приблизиться, погладить ее по голове, поцеловать в мокрую щеку.

– Ш-ш-ш, ш-ш-ш. Все будет хорошо.

Она обхватила меня за шею, крепко поцеловала в губы, отстранилась, пошла вверх по лестнице, и я заметил, как она понурила голову, зажала рот ладонью. Мелисса снова плакала.