– Всем стоять, тихо.

Наташа Кант смотрит на него, ее зеленые глаза широко раскрыты.

– Опусти оружие, не стреляй, – говорит Салгадо, который, кажется, совсем не удивлен, увидев здесь Тима.

– Дайте ей уйти, – говорит Тим.

– Мы так и собирались сделать, – говорит Кондезан. – Ты, значит, нашел сюда дорогу?

Наташа Кант отходит от них троих и становится рядом с Тимом.

– Кто ты? – шепчет она.

Я сам не знаю, – хочется ему ответить, но он ничего не говорит, кладет свою свободную руку на ее локоть и слегка пожимает, ободряюще.

– Я хочу знать, что случилось с моей дочерью, – говорит Тим. – Что ты с ней сделал.

Пистолетом он показывает на Хоакина.

– Я ничего не знаю про твою дочь.

– Расскажи ему, Хоакин, – говорит Салгадо. – Отец имеет право знать. Представь, что это твоя дочь пропала? Ты бы хотел знать, что произошло.

Хоакин Оррач смотрит на своих друзей. Не понимает, чего они хотят и почему.

– Хоакин! Расскажи, черт подери, что ты сделал с его дочерью, – говорит Салгадо и делает к нему несколько шагов. – Он все равно не уйдет отсюда живым.

– Мне нужна правда, – говорит Тим. – Это все, что мне нужно.

– Пусть узнает, – говорит Кондезан, и Оррач начинает колебаться. Смотрит то на одного, то на другого друга, оба кивают.

– Ты нашел ее возле автобусной остановки, – помогает Кондезан. – Где ты обычно их подбираешь. Расскажи ее отцу. Он заслуживает того, чтобы узнать, что произошло.

Оррач смотрит на Тима, на направленный на него пистолет.

Я разнесу ему мозги.

Наташа стоит к нему так близко, что он чувствует, как поднимается ее грудная клетка, какое у нее теплое и мягкое дыхание, долетающее до его шеи.