Мы это наши люди. Нас невозможно отделить друг от друга.

Давай сюда, давай иди.

Куда я должна идти? Я вижу черный край, он говорит «come here, come with me»[204], но кто он?

Косметика вся растеклась, тушь потекла.

Fuck you[205], Кайли, с твоим брендом!

Хочу ли я, чтобы меня подвезли? Вижу свет, серую полосу, похожую на улицу, в руке у меня мобильник, я нажимаю на кнопку, не надо бы мне идти с ним, с тем, кто зовет «come, come, I’ll take you home. I’m a nice person»[206].

Пустое сообщение тебе, папа. Может, это ты приехал? Это наша машина? Но она не черная.

папа, папа.

Я пытаюсь записать аудио, нажимаю, но он поднимает меня под руки, от него пахнет лосьоном для бритья, запах темный и удушливый, я говорю «папа, ты бы рассердился, если бы сейчас меня увидел».

Где все другие, теперь пахнет кожей, мамиными духами Chloé, фонари проезжают мимо окна, я в машине, и уличный свет похож на туманные звезды, которые свисают с неба на невидимых веревках, качаются перед глазами, и он говорит «I’ll take you home», его черные глаза в зеркале машины, моя куртка, рооооозовая, пятно, шоколадка «Твикс», мороженое, нет, я должна выйти, ОСТАНОВИ, но я привязана, он меня пристегнул, он оборачивается, ОСТАНОВИ, я чувствую шершавую ткань, теплую, будто он вынул ее из кармана, он заталкивает ее мне в рот, не могу кричать, он лыбится, и скоро исчезают висящие фонари, как лед в теплой воде, их заменяют тысячи светлых точек, я не хочу быть здесь, я хочу домой. Я хочу домой, папа.

Домой к тебе и маме.

папа, папа

Залезть под одеяло, слышать, как вы разговариваете в квартире, в кухне или рядом друг с другом в большой кровати, дома.

Я вся кричу, я вся превратилась в крик, но я не могу вырваться, мой язык связан, мама,

мама,

па

       па

              па

Тим открывает дверь гардеробной, входит в комнату с пистолетом, и все четверо поворачиваются к нему. Салгадо открывает рот, чтобы что-то сказать, но Тим его опережает.