– Из-за того, что все думают, что ты уехала с Эдриеном Уоллом. Из-за того, что никто не понимает ни мотива, ни какое отношение ты к нему вообще имеешь, а копы начинают нервничать, когда не могут доверять другим копам.

– Когда я уехала с Эдриеном, его обвинили в нарушении границ частого владения, а всем известно, что это полная чушь.

– Ну да, а с той поры он успел избить офицера Престона до смерти.

– Люди здесь меня знают, Джеймс. Они доверяют мне.

Рэндольф отвернулся и уже по-настоящему покраснел.

Элизабет поначалу не понимала, но теперь до нее дошло. Речь шла про подвал. Она успела позабыть, что теперь всем известна эта история – все знают, что она потеряла контроль над ситуацией и умолчала насчет этого, что была захвачена, раздета догола и связана, как животное, в темноте.

– Они думают, что ты порченый товар. Мне очень жаль.

Элизабет уставилась в пол и почувствовала, что сама стремительно краснеет. Три этажа под ними были битком набиты фэбээровцами, сотрудниками полиции штата и чуть ли не всеми копами, которых она когда-либо знала.

– Ты тоже так считаешь?

– Нет. – Он ни секунды не колебался. – Нисколько не считаю.

– Тогда почему такое лицо?

– Потому что есть еще кое-что.

– В каком это смысле «еще»?

– Очень плохие вещи, – произнес Рэндольф. – Реально плохие.

* * *

Рэндольф хотел, чтобы Элизабет взглянула на стенд, посвященный недавним убийствам, но тот был оборудован в конференц-зале, дверь которого располагалась на противоположном конце зала для инструктажа.

– Ничего не попишешь, – сочувственно произнес он, поскольку это означало необходимость пробираться через переполненное помещение, где как минимум минуту все собравшиеся будут таращиться на них.

– Вообще-то я приехала переговорить с Дайером.

– Сначала тебе надо на это посмотреть.

Рэндольф провел ее до конца коридора. Перед дверью помещения для инструктажа внимательным взглядом изучил ее лицо, стараясь не опускать глаза к ее запястьям.