Мы одновременно ласкали друг друга жадными руками, глядя в глаза, почти яростно, как будто друг другу задолжали, как будто мы сборщики налогов, явившиеся забрать старый долг.

Мне казалось, мои семенники вот-вот взорвутся. У меня и раньше случался такой бездушный яростный секс, но секс с Альбой вышел другим; он был как разговор, проходящий помимо нашего сознания без ненужных вступительных слов, без лишних извинений, без притворства и желания выглядеть прилично. «Да, я такая и делаю это вот так; я даже не рассчитываю, что тебе это понравится», – казалось, говорила она.

И все же мне нравилось, о, как же мне это нравилось! Меня сводила с ума ее рука, не думающая ни о деликатности, ни о поощрении, ни о нежности.

Альба не спрашивала разрешения; она всего лишь брала то, что ей было от меня нужно, чтобы достичь оргазма, и позволяла мне делать то, чего хочу я.

Я поставил ее в позицию, в которой обыскивают преступников, поднял руки над головой, поймал ее запястья, прижал к двери, почти распял. Коленом раздвинул ей ноги, и она оказалась в темноте, в которую все еще была погружена площадь Белой Богородицы, где сотни виторианцев сливались в единый поток, протекавший за стеной прямо у нас перед носом, понятия не имея о сильнейшей эякуляции, случившейся за этой тяжелой дверью из дерева, железа и стекла.

– Это за то, что ты назвала меня идиотом, – шепнул я ей на ухо, сдирая с нее штаны. Интересно, чего она ждала, оскорбив меня?

Я прикусил ей мочку уха, которая тоже пылала, и провел рукой по равнобедренному треугольнику, в который превратились ее бедра. Вернул задом, так что кончик моего члена, окутанный сумерками, уперся ей в спину, затем придвинул его к промежности, подвигал рукой, пока не извлек нужные мне соки, затем засунул пальцы ей внутрь. Я чувствовал, как трепещет ее плоть, и больше уже ничего не ожидая, проник в нее до самой глубины. Альба откинула голову, не в силах двинуться с места: я снова прижал ее руки к стене, образовав крест. Затем ухватил за подбородок, повернул лицо и припал к ее жаждущему поцелуев рту, из которого доносились тихие стоны, слившиеся с моими.

– Черт, как же классно ты все делаешь, Унаи. – Мне показалось, что она подмигнула.

Героями мы не были, соитие продлилось недолго – мы слишком сильно хотели друг друга и кончили одновременно. А затем – только мое прерывистое дыхание ей в ухо, объятия Кракена, сжимающие тело женщины, которая разрушила все мои схемы менее чем за две недели и с которой у меня только что был потрясающий секс в старом и темном подъезде.