31. Башня доньи Очанды

8 августа, понедельник

В башне доньи Очанды размещался Музей естественных наук. После реставрации в шестидесятых годах эта средневековая квадратная башня стала точной копией других похожих башен, разбросанных по алавским землям, как, например, башня Мендоса или Варона.

Возле тяжелой деревянной двери виднелась надпись позолоченными буквами, извещающая о том, что здесь помещается травяная и книжная лавка Энеко Руиса де Гауны.

Сквозь темные стекла витрины можно было увидеть обстановку, от стеклянных шаров, амулетов и пакетиков с травами для настоек до подержанных книг про тамплиеров, баскскую мифологию и уфологию.

Я вошел, и о моем прибытии немедленно возвестил звон бамбуковых трубочек, подвешенных к потолку. К дверному косяку был прикреплен эгускилор, но, в отличие от всех тех, что я видел в других домах на севере, он висел не снаружи, а внутри, будто внешний мир следовало защитить от того, что скрывалось в магазине.

Помещение было забито свечами для сантерии, коробочками с различными травами, подписанными от руки, ожерельями для защиты от сглаза, сотнями старинных книг, расставленных на колоннах, упиравшихся в пол и доходящих до деревянного потолка. В воздухе висел терпкий аромат благовоний, сквозь который пробивался характерный запашок марихуаны.

Я поднялся по короткой и очень крутой лестнице в поисках задней комнаты. Насколько я помнил, мне ни разу не доводилось бывать в этом супермаркете тайных наук.

– О, знаменитый Кракен, – проговорил кто-то у меня за спиной. Голос был неприятный, как карканье ворона.

– Знаменитый Эгускилор, – откликнулся я, оборачиваясь.

– Сейчас меня уже так не зовут, ни малейшего сходства не осталось. – Он пожал плечами, раскуривая трубку с гашишем.

Действительно. Рыжие дреды, которые когда-то носил Энеко, остались в лучшей жизни. Их унесла прогрессирующая лысина, и теперь передо мной была бритая голова, обнажающая татуированный череп и изображение эгускилора на затылке.

Энеко, как и я, был высокого роста и довольно плотного телосложения. На нем были фиолетовые льняные штаны, лицо с выраженными скулами имело красноватый оттенок, как у всех тех, кто за свою жизнь выкурил слишком много специфических веществ. Карие глаза смотрели настороженно. Энеко всегда был настороже.

– Проходи; не хочу, чтобы мои клиенты видели, что ко мне заявился легавый.

Я осмотрелся в поисках хотя бы одного из упомянутых клиентов, но в магазине было пусто.

– Ты пришел за мандрагорой?

– За чем? – не понял я.

– За заказом.