– Я тоже.
– Для нее это шутка, Майкл! – взорвалась мать Ланы. Шумно дыша носом, она встала. – Для нее это все шутка. Она не заботится о том, как это отразится на ее семье. Впрочем, чему удивляться? Если она не заботится о собственной жизни, почему она должна заботиться о нашей?
– Мама…
– Я больше не могу это терпеть. – Она схватила сумочку. Прежде чем выйти за дверь, она оглянулась на мужа, а не на свою единственную дочь. – Я буду в комнате ожидания.
Она поправила ремешок сумочки и пригладила волосы, словно собиралась выйти на сцену. Если подумать, так оно и было. Стоило ей выйти за порог, как она ожила. Она играла главную роль любящей матери. Ей потребовалось немало усилий, чтобы войти в роль.
Дверь за ней захлопнулась. Я прижалась к стене, но в этом не было необходимости. Мать Ланы ни разу не посмотрела в мою сторону. С высоко поднятой головой она шла вперед, и стук ее каблуков эхом отдавался по коридору.
Я вновь заглянула в палату.
Лана смотрела телевизор. Казалось, выходка матери ее не затронула, но я заметила, что ее руки подрагивают.
Майкл же остался. Он сидел на стуле достаточно близко к дочери, его колени прижимались к ее кровати.
– Доктор сказал, что тебя выпишут через несколько дней, – сказал он.
Лана только кивнула.
– Тебе несколько раз в неделю придется посещать психотерапевта, но в целом все вернется к нормальной жизни. И когда я говорю «нормальной», я имею в виду, что ты вернешься домой… Там твое место.
Лана посмотрела на отца.
– Что?
– Тебе нужно жить дома, где мы с твоей матерью сможем присматривать за тобой, следить за тем, чтобы такое больше никогда не повторилось.
Она заморгала, и когда ее взгляд упал на отца, в нем не отразилось ничего, кроме отвращения. Я поняла, что Лана впервые осмелилась открыто бросить ему вызов.
Но я не знала, почему она выбрала именно этот момент. Возможно, попытка самоубийства не только поставила ее на грань жизни и смерти, но и убила в ней все ее страхи.
– Да пошел ты! – холодно прошептала она.
Он наклонил голову, словно решил, что ослышался.
– Что ты сказала?