– Похоже, боль сейчас сильнее, – печально сказала она.

Я встала, решив, что ей требуется медсестра или врач, чтобы они оказали ей помощь.

– Где именно?

Она подняла свои перевязанные запястья, глядя на них со смесью обиды и грусти.

– Моя боль. Она стала сильнее. Наверно, она жила в моем теле слишком долго. Я могу сколько угодно резать кожу, но это не будет иметь значения. – Она смотрела мне прямо в глаза. – Боль никогда не уйдет.

Я медленно села обратно. Что я могла на это сказать?

Я пыталась припомнить какую-нибудь вдохновляющую цитату. Что-то, хоть что-нибудь, что дало бы ей надежду. Увы, мне ничего не приходило в голову.

И мы обе знали это.

Ее рука тяжело опустилась на кровать.

– Но на секунду это было блаженство, – призналась она. – Знаю, так нехорошо говорить. Но это правда. Я на секунду подумала, что все мои проблемы уходят. Но после каждой капли крови, которую я теряла, меня ждали галлоны боли, чтобы снова вернуться в меня.

– Даже не знаю, что сказать, – грустно призналась я. – Но что бы я ни сказала, это ничего не исправит.

– Я не прошу тебя ничего исправлять. Никто этого не может.

– И что будет дальше? – спросила я.

– Не знаю. Мой доктор постоянно твердит, что выпишет меня через несколько дней, чтобы мои родители помогли мне «поправиться».

Я вздрогнула. Она усмехнулась.

– Иронично, правда?

– Ты ведь не вернешься к ним, не так ли?

– Нет, – твердо сказала Лана.

Я открыла рот, чтобы высказать свое мнение.

– Могу я просто побыть одна, пожалуйста? – спросила Лана.