«Монахини обращаются с нами беспредельно жестоко, – писала она в декабре 1956 года. – Начинают избивать тростями или всем, что попадется под руку, наказывая всего лишь за обмен парой фраз. Одна из девушек получила страшный ожог от раскаленной, как металл в доменной печи, простыни, только что прошедшей через сушильный агрегат. Теперь в рану еще и инфекция попала, она загноилась. А сестра Мэри Фрэнсис только и сделала, что однажды подошла к ней, чтобы отругать ее за неспособность работать в полную силу. Нам разрешено открывать рты только для молитвы или чтобы униженно произнести: «Жду ваших указаний, сестра». Мы молимся перед завтраком, а после завтрака отправляемся на службу в церковь. И перед тем как лечь в кровати, завершаем день молитвами. А потом для нас наступает черная пустота до звонка колокольчика в спальне, заставляющего нас просыпаться в шесть часов утра. Мы живем по звонку колокольчика. Нет часов, нет календарей, нет даже зеркал. Чувство времени в такой обстановке совершенно утрачивается. Мне ничего не говорят о том, что произойдет, когда у меня родится ребенок, но я знаю – в этом доме содержат младенцев, поскольку по ночам я слышу их плач».

После того как она в неописуемых муках родила ребенка, дочь Айви – мою бабушку – забрали у матери против ее воли. Айви постепенно опустилась на самое дно глубочайшей депрессии, не способная ни спать, ни есть. Ее единственной отрадой стало знакомство с маленькой девочкой по имени Эльвира».

– Итак, поясните для меня снова, с какой целью вы проникали на территорию бывшего приюта Святой Маргариты, причем дважды?

Сэм протяжно вздохнула, вспомнив о полицейском следователе, который после пожара задержал их с Фредом и доставил в участок для допроса. Он сидел, откинувшись в кресле и скрестив руки на своем округлом животе. Она же старалась детально отвечать на его вопросы, сохранять хладнокровие, помогать по мере сил, но детство, проведенное в полицейских участках вместе с непутевой матерью, оставило свой след.

– Я же рассказала вам, что моя бабушка дала мне письма девушки, родившей ребенка в Святой Маргарите.

Однако полицию мало интересовали письма Айви, как и тот факт, что почти все люди, упомянутые в них, самым странным образом были уже мертвы. Казалось, что полицейские были одержимы только одной задачей: привлечь Фреда к ответственности за восхождение по боковой стене Святой Маргариты, пока они сами стояли в беспомощности, не зная, что предпринять. Несмотря на отважное спасение им жизни Эммы, ему бесконечно задавали одни и те же вопросы. Не принимал ли он участия в поджоге здания? Как он вообще оказался там? И тому подобное.