Фритауном, нашим маленьким секретным городом, управляет Боунз, я же занимаюсь тем, что ищу людей, которых необходимо найти. А по ночам я пишу, чтобы напомнить себе: когда-то я тоже знал любовь. Точнее, писал до недавнего времени…

– Что ты хочешь этим сказать? – прошептала Летта.

Я показал на «Китобой», на оранжевый ящик с прахом Дэвида.

– Недавно я закончил последний роман. Он выйдет из печати через пару недель. Благодаря таким, как ты, этот опус уже почти месяц опережает все остальные книги по числу предварительных заказов. В этой книге Дэвид погибает. И Мари тоже. Писать очень больно, Летта… Я должен был прикончить героя и всю серию, потому что жизнь Дэвида Пасстора приканчивала меня. Прежде чем отправиться в это путешествие, я сжег все свои романы, сложил пепел в этот оранжевый ящик и приехал сюда – на край мира, чтобы развеять все написанные мною слова над водой, где я впервые их услышал. Здесь я навсегда попрощаюсь с Дэвидом Пасстором, а когда вернусь домой, точно так же расстанусь и с Мари.

Летта покачала головой.

– А что будет с Дэвидом Пасстером?

– Ты права, но… Этого я не знаю. Я знаю только, что ранен, ранен в самую душу… Раньше я писал, чтобы вспомнить, а теперь – чтобы забыть.

Несмотря на теплые лучи солнца, Элли была бледнее мела. Солдат лежал, положив голову на камень, и не шевелился, и только ветер трепал светлую шерсть у него на загривке. Чайки угомонились, где-то под нами плескалась о бетон волна.

– Мне очень хочется верить, – добавил я, – что, когда я писал о Мари, я тем самым воскресил свою любимую женщину, вызвал в наш мир из темной могилы на дне океана. И если эта описанная мною жизнь помогла кому-то справиться с обстоятельствами и найти обратную дорогу к счастью, что ж… этому можно только радоваться. И все равно с каждым годом, с каждым новым романом я все сильнее чувствовал, что писательский труд ломает что-то во мне самом, и этому есть очень простое объяснение. Все дело в том, что в глубине души я знаю – что́ бы я ни писал, как бы я ни писал, вернуть Мари мне все равно не удастся. Она умерла, и никакие слова не смогут исцелить ни ее разбитое сердце, ни мое…

Я почувствовал, что у меня по лицу текут слезы, и машинально вытер их рукавом.

– Когда-то я любил. Любил всей душой. Я отдал Мари всего себя, без остатка, но она умерла, а я так и не сумел рассказать ей о своей любви. Я написал миллионы слов, я вложил всю душу в свои книги. Теперь меня знает огромное количество людей, и все же я остаюсь в безвестности. Каждый день, ступая по этой земле, вдыхая и выдыхая ее живительный воздух, я очень стараюсь поведать миру о своей любви, но… не могу. Однако и дальше носить ее в себе мне тоже не под силу.