Затем однажды воскресным утром, когда нам некуда было спешить, мы с наслаждением валялись в постели. Алекс тогда двигался особенно активно: он уже достаточно подрос, чтобы начать как следует пинать меня изнутри. Вот я и заставила Бена еще раз положить руку мне на живот.

Не прошло и трех секунд, как Алекс решил переменить свое положение. Бен даже вскрикнул и отдернул руку — так он был поражен. Как он выразился, под его рукой словно проскользнула небольшая змейка. Так что какое-то время мы между собой называли Алекса «змейкой», хотя у нас было еще по крайней мере с полдюжины ласковых прозвищ для него.

С тех пор Бен постоянно спрашивал меня, спит Алекс или двигается. Когда я отвечала, что не спит, Бен в шутку обращался к Алексу и спрашивал, не хочет ли тот дать ему пять.

Иногда я делала вид, что теряю терпение, и спрашивала: «Может, братаны подождут, пока я не схожу в ванную». Или типа того. Но почти всегда я была в восторге от подобного. В течение всего последнего триместра я наконец почувствовала, что моя беременность одинаково важна для нас обоих, в то время как на первых сроках она принадлежала мне одной.

Воспоминания так захватили меня, что, подъехав к «Дому вафель», я даже не обратила внимания на то, что на его парковке стояли три машины со знаком департамента шерифа округа Огаста на бортах. Впрочем, в том, что они там находились, ничего особенного не было: парковка находилась рядом с главной автомобильной артерией округа, чуть ли не в шаге от головного офиса.

Потом я вышла из машины и внезапно увидела, как шесть здоровенных парней, одетых в черную униформу, окружают меня со всех сторон. Некоторые из них держали руки на оружейных поясах.

— Мелани Баррик, положите руки на свой автомобиль, — рявкнул один из них.

Я была так поражена, что поначалу никак не отреагировала. Просто стояла в своей замасленной рабочей одежде, пытаясь понять, что же такое происходит. Тот, кто, похоже, возглавлял эту группу, так быстро оказался рядом со мной, что я даже не успела отстраниться. Он схватил меня за запястья и прихлопнул их к капоту моей машины, затем с силой надавил на спину, отчего я согнулась почти пополам.

— Не двигаться, — приказал он.

Он быстро провел руками по моему торсу, затем — по ногам, отчего меня едва не стошнило. Затем заставил меня выпрямиться, завел руки за спину и надел на них наручники.

Когда он подтолкнул меня к машине, я наконец нашла в себе силы спросить:

— Что происходит? Зачем вы это делаете?

Он не ответил.

— Пожалуйста, прекратите, — бессмысленно молила я. — Расскажите же, что случилось?