– Так была у тебя причина желать смерти Дэнни Фэйту?

Момент затянулся.

– Это абсурдный вопрос, сынок.

Он был зол и обижен – я знал, каково это, – так что я не стал заостряться на этом вопросе. Я уже это сам говорил. Мой отец – не убийца. Я должен верить в это. Если нет, то я ничем не лучше его. Я сел в кресло, откинулся, но напряжение нарастало. Вопрос по-прежнему висел между нами. Мой отец с отвращением крякнул и скрылся в доме на пять долгих минут. А когда наконец вышел обратно, то держал руках еще две банки пива. Одну передал мне. Заговорил так, будто никакого вопроса и не было.

– Завтра хоронят Дэнни, – произнес он.

– Кто всем занимается? – спросил я.

– Какая-то тетя из Шарлотта. Служба в полдень. Прямо на кладбище.

– Ты знал, что он был влюблен в Грейс? – спросил я.

– По-моему, мне пора.

– Так знал? – повторил я громче.

Отец встал и подошел к перилам. Показал мне спину.

– Она слишком хороша для него. Она всегда была слишком хороша для него. – Он повернулся, поднял бровь: – Ты ведь ею не интересуешься, так?

– Не в этом смысле, – сказал я.

Он кивнул.

– У нее практически ничего в этом мире не осталось. Потеря Долфа убьет ее.

– Она сильная.

– Она разваливается на части.

Отец был прав, но никто из нас не знал, что с этим поделать, так что мы просто смотрели, как вытягиваются тени, и ждали, когда опускающееся солнце, ударившись о верхушки деревьев, бомбой сдетонирует за ними. Мне пришло в голову, что и на мой второй вопрос он тоже не ответил.

Когда зазвонил телефон, я сразу снял трубку.

– Он здесь, – сказал я и передал трубку отцу. – Мириам.