– Вы сказали, что являетесь Тане коллегой. Вы что, адвокат?

– В некотором роде, – кивнул тот. – Но вообще – юрист.

«Батюшки! – удивился Максим. – Как же он дела-то ведет, будучи такой рохлей?»

– Впервые встречаю застенчивого, робкого и немногословного адвоката! – сказал он, улыбаясь.

– В нашей профессии всякие попадаются, – пожал плечами Ферзяев. – Но знаете ли, работа – это одно, а отношения с любимой, но не любящей женщиной – нечто совсем другое.

– А вы, стало быть, Танин подчиненный? – То, что лежало на поверхности, теперь сверкнуло в голове у Максима неожиданным озарением. Он даже открыл рот от восторга.

Но мужчина, прежде чем ответить на такой простой вопрос, казалось, задумался.

– В каком-то смысле, – пробормотал он невнятно, – я ее вечный подчиненный. Можно сказать – раб.

Танкован цокнул языком. Ай да Ферзяев! Ай да сукин сын! Высший пилотаж! Он сам едва не купился на его застенчивые манеры. Вот тебе и рохля! Плести годами служебный роман, охмурить начальницу до такой степени, чтобы та оказалась пленницей его интриг, жертвой его внушения, мог только блестящий адвокат – хитрый, с подвешенным языком, знающий, чего хочет, и добивающийся своего планомерно и терпеливо. «Моя квартира…» «Я много раз делал Танечке предложение… Если есть хоть малейший шанс, хоть крохотная надежда…» Максим представил в этой ситуации себя и Лиснянскую. Кто-то, как он, берет нахрапом, действует решительно и цинично, играет ва-банк, а кто-то, как этот хлыст, медленно и методично, как вода из крана, капает в одну точку, долбит пальцем по клавише, стучит кулаком в дверь, пока не проделает в ней дыру или пока она сама не откроется.

– Не теряйте время, – великодушно, как победитель побежденному, улыбнулся он Ферзяеву. – Переключайте тумблер. Начальниц много, а таких талантливых и умных людей, как мы с вами, – мало. Я молод, и мне нужно все и сразу. А вы – опытный стервятник, готовы караулить жертву годами. Вот и наберитесь терпения заново. Прощайте! – И Максим захлопнул дверь перед изумленной физиономией «стервятника».

Несмотря на то что кофе остыл, он допил его с удовольствием. Настроение улучшилось. Даже голова прошла окончательно.

«Все идет как надо, – заверил он сам себя. – Жизнь – это шахматы, и выигрывает тот, кто умнее!»

В кармане морзянкой запиликал телефон, оповещая о полученной эсэмэске. Максим специально установил такой сигнал на новые сообщения. Ему нравилась азбука Морзе. Он где-то слышал, что связисты учат этот чудесный язык «напевами». Каждой букве соответствует набор коротких и длинных звуков – точек и тире, которые легче запоминаются, если для них придумать «напев» – слово или целую фразу. Вот и сейчас, если прислушаться, телефон напевал: «са-мо-лет… ма-ма… са-мо-лет». Три точки, два тире, три точки – «СМС».