– Здравствуй, милый… Ты уже проснулся?

– Проснулся я давно, – проворковал он. – А звоню, чтобы сказать, как сильно я скучаю по тебе, любимая.

– Правда?..

Максим закатил глаза. Это действительно становится невыносимым!

– Лишь толика правды! Едва ли десятая часть того, что я чувствую! – здесь он, пожалуй, не соврал.

– И я скучаю, – призналась адвокатесса. – И при первой же возможности примчусь к тебе.

«А вот этого не надо, – подумал Танкован. – Работай, родная, пока работается. Добывай денежку, стриги купоны, делай карьеру. Без нее ты никомушеньки не нужна. Даже Ферзяеву!»

– А у нас были гости, – невинно сообщил он.

– Гости? – Судя по голосу, Михеева встревожилась. – Кого еще принесло?

– Принесло Геннадия Александровича Ферзяева. – Максим причмокнул. – Волчонка в овечьей шкуре.

В трубке повисло молчание.

– Это ведь твой… словом, отец твоего ребенка? – уточнил он.

– Что он тебе наговорил? – хрипло спросила Татьяна.

– Наговорил достаточно, чтобы пробудить жалость в любом, – усмехнулся Танкован. – Но не во мне.

– Прости, – тихо сказала она. – Я должна была тебя предупредить…

– Не расстраивайся, любимая. – Максим растягивал слова, демонстрируя великодушие победителя. –

Этот визит, как оказалось, был совсем не лишним. Я отчетливо понял, что он за птица. Господин адвокат давил на сочувствие, изображал безнадежно влюбленного, отвергнутого поклонника. Но я его раскусил, Таня. И очень рад, что смогу тебе открыть глаза на то, в какой чудовищной, жуткой сомнамбуле ты пребывала, под каким сильным внушением находилась. Я расколдую тебя, родная…

– Тебе это уже удалось, – сказала Михеева. – Любовь – лучшее и самое действенное лекарство.

– Мы еще поговорим об этом, – пообещал он. – А пока я настоятельно советую тебе уволить этого проходимца.

– Я подумаю… – вздохнула она.