Иногда я наблюдал, как метис и Мартин Холт стоят бок о бок, выполняя какой-нибудь особенно трудный маневр. Старшина-парусник не упускал случая сойтись с Дирком Петерсом, хотя тот избегал его по известной нам причине. Когда я вспоминал о том, что поведал мне метис про того, кого звали вовсе не Паркером и кто был родным братом Мартина Холта, и о кошмарной сцене, разыгравшейся на «Дельфине», меня охватывал ужас. Я не сомневался, что прознай кто-нибудь об этой тайне, метис стал вызывать бы у всех отвращение. Все немедленно забыли бы, что именно он спас старшину-парусника, в том числе и сам спасенный, горюющий о брате… К счастью, никто, кроме меня и самого Дирка Петерса, не был посвящен в эту тайну.

Пока продолжалась разгрузка «Халбрейн», капитан Лен Гай и его помощник раздумывали о том, как лучше спустить шхуну в море, и можно догадаться, как им было трудно прийти к окончательному решению. Ведь шхуне предстояло спуститься с высоты в сто футов по желобу, пробитому в западном склоне айсберга. Длина желоба должна была составлять 200–300 саженей. Пока одна бригада разгружала под командой боцмана трюм, другая, повинуясь приказаниям Джэма Уэста, вгрызалась в ледяной монолит, откатывая глыбы, усеивавшие склон плавучей горы.

Не знаю, почему я называю эту гору «плавучей», ибо она стояла на месте, как вкопанная, напоминая остров. Ничто не указывало на то, что она снова может устремиться вперед, отдавшись воле течения. Мимо нас плыли такие же айсберги, направляясь на юго-восток, наш же «стоял», как выразился Дирк Петерс. Правда, его днище могло подтаять, и тогда он отделился бы от своей мели… В любую минуту нас мог потрясти удар от налетевшей на айсберг льдины. Нас ожидала загадочная судьба. Оставалось надеяться на «Халбрейн» и на то, что она унесет нас подальше от этих опасных мест.

Работа продлилась до 24 января. Стояла тихая погода, температура не снижалась, и ртутный столбик отделяли от точки замерзания два-три деления. С северо-запада все прибывали новые айсберги – мимо нас проплыла добрая сотня ледяных громадин, и каждая грозила столкновением с плачевным исходом.

Старшина-конопатчик Харди немедля принялся за ремонт корпуса, замену нагелей и досок обшивки, конопачение пазов. Для этой работы матросы имели все необходимое, так что можно было не сомневаться, что она будет выполнена наилучшим образом. Теперь ледяную тишину сменили удары молотков, приколачивающих наружную обшивку, и колотушек, загоняющих паклю в зазоры. Эти звуки растревожили чаек, турпанов, альбатросов и качурок, которые теперь кружили, не переставая, над верхушкой айсберга, оглушая нас своими пронзительными криками.