— Кем работает твой парень?

— В МВД. Подробнее не скажу, извини.

— А, ну тогда понятно насчёт командировки на Кавказ. Ты не боялась за него?

— Сначала запротестовала, конечно. Но он уверял меня, что сейчас там всё спокойно. И, кстати, так и оказалось — вернулся он здоровый и целехонький, с загарком. Правда, денег так и не дали. То есть дали, но намного меньше обещанного. Так он сказал, но сейчас я даже в этом не уверена — может, ему заплатили всю сумму, и он вновь спустил всё… Он сильно изменился за этот год. Раньше был весёлым, общительным, легким на подъем — отчасти за это я в него и влюбилась без памяти, — а теперь это как будто был другой человек. Он стал мрачным, потерял чувство юмора, пил очень много, а когда мы оставались наедине, то был холоден и большую часть времени меня игнорировал. До того, как он съездил в эту чёртову командировку, я была уверена хотя бы в главном — что мы оба любим друг друга, несмотря на все шероховатости наших отношений…

Она сокрушенно качнула головой, потом нагнулась и вытащила из своей сумочки давешнюю пачку сигарет.

— Курить хочется, аж жуть. Может, выйдем на балкон?

— Покури здесь, — сказал он. — Я всё равно один живу, возмущаться некому.

— А пепел куда девать?

— Минутку…

Он встал, подошёл к стенному шкафу справа от телевизора и стал что-то там искать. Она зажгла сигарету, предусмотрительно оттопырив в сторону безымянный палец. Когда она затягивалась во второй раз, он вернулся с маленькой фарфоровой тарелкой и положил её на кровать рядом с ней, как бы ненароком коснувшись её икры тыльной стороной ладони:

— Вот, стряхивай сюда. Только не промахнись, а то простыню прожжешь.

— Хорошо.

Она сделала ещё две-три затяжки молча, потом продолжила свой рассказ без запинок, словно и не прерывалась:

— Я не очень хорошо помню год, когда он уехал. Всё кажется таким серым, тусклым и промозглым, будто кто-то выключил лампу в доме. Его не было, иметь мобильник там не разрешалось, так что звонки были редкими. Да и в тех случаях разговоры получались какими-то плоскими и не приносили нам радости. Я ходила на ненавистную работу, где стали платить ещё меньше, и считала дни до его возвращения. На выходные старалась не оставаться дома и вылезала на всякие танцульки и посиделки с подругами, потому что стоило мне заскучать, лёжа на кровати, как в голову лезли нехорошие мысли о том, что он там совсем забыл обо мне и гуляет с другими женщинами. Зарабатываемых средств мне катастрофически не хватало, иногда я даже сидела впроголодь. Не буду врать, будто меня не посещало искушение выйти на прежнюю работу, особенно по вечерам. Но это всё тогда оставалось просто фантазией. Даже если бы у меня совсем кончились деньги и меня вышвырнули на улицу, я не пошла бы на панель, пока знала, что мой любимый где-то там, далеко, и скоро будет со мной. Уж лучше взяла бы кредит или украла, не знаю… К счастью, до этого не дошло. Плохой был год, в общем, — она потушила сигарету о тарелку с такой силой, будто хотела проткнуть фарфор. — Но вот он вернулся, и всё стало просто кошмарно.