Эти слова обезоружили Ольгу — стало ясно, что девушке известно, где находился Глеб.

В машине Ольга сидела на заднем сиденье рядом с Кагоскиным, от которого пахло лекарствами, и он отвратительно плаксиво пыхтел себе под нос. Определенно, он догадался, куда их везли. И потому был раздавлен и даже убит этим.

С двух сторон Ольгу и Кагоскина зажали подручные Александры. От одного несло табаком, от второго — каким-то дешевым одеколоном. Эти два запаха смешивались с запахом лекарств, и Ольгу тянуло на рвоту.

Сидевшая рядом с водителем Александра сосредоточенно смотрела сквозь лобовое стекло. Свет фар встречных машин ей не мешал. Она прокручивала в голове все свои дальнейшие действия, а потому ни на что вокруг не обращала внимания.

Связанный Глеб лежал на боку на старой узкой кушетке. Он был обессилен. Противостоять бугаям Папы было тяжело. Его и развязывали, и связывали, и били, и отдыхали, задавая один и тот же злосчастный вопрос: «Где коллекция монет?» Он также неуклонно отвечал одно и то же. Но Дусев воспринимал его ответ как издевку и продолжал экзекуцию. Папа верил, что, пока его люди ищут жену Корозова, он дожмет его своими обычными методами.

Два неутомимых подельника, засучив рукава, периодически упражнялись над Глебом, удивляясь его упорству. Он был полностью в их руках, и по команде Папы они могли запросто отправить его к праотцам. И у Дусева возникали такие посылы. Но мысль о том, что в таком случае монеты достанутся кому-то другому, о ком он даже представления не имел, бесила его. Смерть Корозова могла означать для него окончательную потерю баснословно дорогой коллекции.

Сейчас, в преддверии ночи, наступила передышка. Дусев понимал, что бесконечное битье только притупит сознание Корозова, — он перестанет ощущать боль и замкнется окончательно. Так не годилось.

Находясь в отдельной комнате, Папа, не раздеваясь, лежал на диване. Заложив руки за голову, смотрел на лампочку на потолке. Раздумывал, когда к нему без спроса ворвался подручный, стоявший на стреме во дворе. Недовольно повернув к парню тяжелое лицо, Дусев нахмурился. А подельник поспешно, заикаясь, заговорил:

— Папа, там к тебе, ты не поверишь, собственной персоной, сама рвется!

Сообразив, что к нему кто-то прибыл, он не успел ничего спросить, как на пороге возникла худенькая стройная фигурка. Рукой решительно отодвинула подельника, и Папа увидал улыбающееся лицо Александры. Не поверил собственным глазам. Ее искали по всему городу, с ног сбились, а она сама явилась! И все такая же изящная и красивая во всем черном. В голову Папе ударил хмель. Он вскочил с дивана.