Испытывая удовлетворение в душе, Исай чуть наклонил узкое лицо, словно соглашался с просьбой раненого, ответил:

— Менты — это по твоей части, парень, я не мент! Папа мне нужен, потому что насолил мне! Зачем ты просил меня вернуться?

Отдышавшись, парень затравленно повел вытаращенными глазами вокруг:

— Оставь охрану, братан! — прошептал заговорщицки. — Дай подумать до вечера! Зуб даю, до вечера!

Такой вариант не очень устраивал Исая — информация нужна была немедленно, прямо сейчас. К тому же оттяжка по времени не давала гарантий, что вечером подельник Папы выложит все, что знает. Но, с другой стороны, просил парень не так уж много времени. Сделав вид, что раздумывает, Исай, как бы скрепя сердце, будто через силу согласился подождать:

— Хорошо, поверю, охрану верну!

Заметно успокоившись, парень откинулся на подушку и улыбнулся, показав все верхние зубы вместе с десной.

Поздно вечером Исай снова приехал в больницу. Парень некоторое время еще помялся, не решаясь переступить через невидимую грань, и, наконец, с трудом выложил, где находилось убежище Папы.

Через полчаса об этом знал Акламин.

Еще через полчаса, уже в преддверии ночи, группа захвата выехала на задержание.

Когда Ольга очнулась после того, как Александра оставила их с Кагоскиным на попечение деда и двух крепких парней, она не сразу разобралась в том, что происходило рядом с нею. Выцветшая, добитая до ручки мебель. Старый провалившийся замусоленный диванчик, пружины которого давили ей в спину.

Тут же, в одной комнате с нею, находился Кагоскин в наручниках. Ольга посмотрела на врача с настороженным удивлением. Тот сидел на стареньком жестком стуле, бросив руки на крышку стола и положив на них голову. Сидя спал. Сквозь сон услышал, как она зашевелилась, как заскрипели старые пружины дивана, поднял голову, рассеянно провел по ней глазами и отвернулся.

Чуть погодя в двери заглянул древний седовласый дед с жиденькой бородкой, бегая глазками:

— Оклемалась, барышня?

Кашлянув, Кагоскин завозился на скрипучем стуле. Дед глянул на него и предостерегающе произнес:

— А ты не кряхти, а то покликаю ребят — они быстро тебя излечат от кряхтенья.

Угнувшись, Кагоскин спрятал глаза.

И после этого до Ольги дошло, что врач оказался в том же положении, что и она. Рассмеялась громко и продолжительно. Повернув к ней лицо, дед, сморщив лоб, поднял брови. Она еще больше закатилась смехом, показывая на Кагоскина. Дед качнул головой и тоже хихикнул. Раньше показавшийся ей уверенным и безжалостным, Кагоскин был теперь жалким и напуганным. Куда подевалась петушиная заносчивость? Прервав смех, она отвернулась от врача — ей было неприятно смотреть на него. Спросила у деда: