Нанао с трудом подавляет вздох.
Синкансэн понемногу сбрасывает скорость, подъезжая к Итиносэки. Нанао смотрит на проплывающий за окнами пейзаж, затем бросает взгляд на школьника, который тоже смотрит в окно. Он отмечает про себя, что мальчик выглядит удивительно спокойным. «Это неправильно. Разве он не слишком невозмутим после поездки на поезде, полном оружия и трупов? А что насчет меня? Я ведь сломал Мандарину шею прямо при нем. И это не было несчастным случаем – я напал на него, понимая,
Ответ сам собой приходит Нанао в голову: «Просто для него это все чересчур. Должно быть, он в глубоком шоке – на него ведь только что было направлено дуло пистолета… Он не в силах осознать все произошедшее и просто закрылся». Это кажется идеально логичным – после того, как мальчика едва не застрелили. «Бедный ребенок…»
Кимура
Кимура
Кимура
Сигэру Кимура перестает рыться в шкафу и поворачивается к своей жене.
– Ты опять его переложила?
– А ты разве не собирался немного вздремнуть? – Акико откусывает кусочек от крекера. – Я думала, ты хочешь достать футон.
– Ты разве не слышала, что я говорил? Сейчас не время спать!
– Но ведь ты даже не знаешь, что происходит, – с упреком говорит Акико. Она берет маленький стул из гостиной, приносит его в комнату с татами и ставит возле шкафа. – Посторонись, пожалуйста.
Приставляет стул поближе и вскарабкивается на него. Вытянувшись, достает до антресолей над шкафом.
– Так он там?
– Ты никогда не кладешь вещи на место. – Она достает с полки сверток, обернутый в фуросики[73]. – Это же ты искал, верно?
Сигэру принимает из ее рук сверток и кладет его на татами.
– Ты точно уверен, что тебе это нужно? – Акико с недовольной гримасой спускается со стула.
– Я все никак не могу избавиться от этого ощущения…
– От какого ощущения?