Мы познакомились поближе. Иван Антонович оказался очень милым человеком лет пятидесяти, с симпатичным брюшком и толстыми короткими пальцами.

— Я провожу обычно экспертизу арестованных, — сказал он. — И специализируюсь на сексуальных маньяках. Вот меня и попросили съездить к вам. Помочь разобраться.

— Это очень хорошо, — сказал я. — Только вот пока поле деятельности для вас маловато… Для того, чтобы получить рагу из зайца, надо иметь хотя бы кошку. Это я к тому, что трудно разбираться с психикой преступника, пока он не пойман.

Иван Антонович улыбнулся опять. Он вообще почти все время улыбался.

— Конечно, желательно было бы иметь человечка в натуре, — заметил он. — Но размышлять о нем можно было бы и сейчас. А поймать, я думаю, вы его и так поймаете. Судя по интенсивности его деятельности, преступник вошел в стадию аффекта.

— То есть? — не понял я.

— Он так втянулся в эти убийства, что уже перестал думать об опасности. Настоящий преступник, я имею в виду — профессионал, так не действует. Он убьет, а потом затаится… А этот ваш просто как с цепи сорвался. Город у вас все равно небольшой. В таком городе вы все равно скоро поймаете. Даже не умением, а просто числом задавите… — Иван Антонович поправился. — Я не хотел сказать ничего плохого о вашем умении… Просто вы можете обложить его, как зайца… Он же маньяк, он не может удержаться от убийства. И значит, будет продолжать выходить на охоту до тех пор, пока вы его не поймаете.

Я рассказал психиатру вкратце о мерах, которые мы принимали. Он кивнул головой и произнес со значением:

— Поймаете… Никуда он не денется.

— А почему вы думаете, что он обязательно сексуальный маньяк? — спросил я его.

Он удивленно посмотрел на меня:

— А какой же еще? Доктор Фрейд вообще считал, что в основе любого преступления да и вообще любого деяния человека лежат сексуальные причины… Представляете, в основе любого поступка? Вообще любого, а не только криминального.

— Но вы же знаете, что преступник — людоед? — спросил я.

— Ну и что? — ответил психиатр. — При чем тут это?

— А вы не допускаете, что преступник ест человеческое мясо просто из экономии? Пристрастился к человечинке и вот…

— Теоретически допускаю, — сказал Иван Антонович. — Но в вашем случае — нет.

— Я имею в виду, например, компанию бомжей, — предположил я. — Нищие, бездомные люди… Озверевшие от тяжелой жизни. Могут они есть человечину? Были ведь такие случаи.

На самом деле я и сам это исключал, просто мне хотелось окончательно утвердиться в правильности своего мнения.

— Такие случаи были и есть, — сказал психиатр. — Известно, например, что иногда заключенные, которые бегут из лагеря зимой по тундре, могут съесть своего товарища. С голоду. Выбирают того, кто послабее, и едят… Но дело в том, что бомжи и им подобные, о которых вы говорите… Видите ли, они ведь и едят себе подобных. Вот в чем дело. А у вас почти все жертвы — нормальные женщины. Все известные вам, во всяком случае… А нормальная женщина никуда с бомжом не пойдет. Она позовет милиционера. Тем более, что вы убеждены — преступник уводит своих женщин с вокзалов.