— Я позавчера дежурил, — начал Гусаров, усевшись за стол и наслаждаясь возможностью поразглагольствовать в присутствии внимательно слушающего его начальства. — И вдруг вижу — стоит Надька. А она жена Вадика Фролова… Вы его не помните? Он у нас служил раньше. Потом уволился. Где он теперь работает, я не знаю. А жену его Надьку хорошо помню — она к нему часто на пост приходила. Я ее несколько раз видел. И сразу ее узнал. Хоть и не видел с тех пор давно. Но она видная такая женщина была… Думаю: «Куда это Надя собралась?» У нее в руке чемоданчик был, она явно на поезд собиралась. Я тех, кто хочет ехать, от тех, кто просто так шатается, сразу могу отличить. Привычка, опыт.

— Это понятно, — сухо сказал Фишер. — А что было дальше?

— Ничего дальше не было, — сказал Гусаров, — Она пошла, и все. Я к ней не Подходил.

— Она одна пошла? — уточнил капитан.

— Нет, с ней какая-то женщина была. Я ее не знаю. Накрашенная такая.

— Они сели на поезд? На какой? Вдвоем сели? — вдруг прорвало Фишера. Гусаров заморгал и ответил растерянно:

— Нет, они пошли на улицу… Ну, мало ли, может быть до поезда еще время было. Они могли просто пойти прогуляться.

Фишер вызвал по телефону оперативника:

— Узнайте адрес этой женщины. Мы теперь знаем, что убитая — это Надежда Фролова, жена нашего бывшего сотрудника. Найдите его адрес в отделе кадров. Наверное, у них сохранился. Они любят старые бумаги хранить… Выясните, почему родные не сделали заявления об исчезновении. Куда она собиралась ехать?

Фишер повернулся к Гусарову:

— Когда вы ее видели? В котором часу?

— Трудно сказать, — ответил сержант, напрягаясь. — Я же на часы не смотрел… Вечером уже было, это я точно помню. Вечером, темнело уже.

— Вы ту женщину помните? — спросил капитан. — С которой ушла Надежда?

— Помню, — сказал Гусаров.

— Узнаете ее, если увидите?

— Наверное, — ответил сержант.

— Сейчас составите вот с опером словесный портрет этой женщины. И пойдете потом на свой пост. Если ту женщину увидите, задержать немедленно!

— Думаете, это она убила Надьку? — спросил глубокомысленно Гусаров.

— Не знаю! — отрезал Фишер. — Этого никто не знает. Но если это было вечером, да еще на вокзале, то скорее всего та женщина — последняя, кто видел Надежду живой. Это по крайней мере. Так что задержите непременно.

— Слушаюсь! — сказал Гусаров и ушел с оперативником составлять словесный портрет.