«Так что это вполне может оказаться и женщина, — подумал про себя Фишер озадаченно. — Вот уж не ожидал никто.

А впрочем, почему бы и нет? Мы все ищем мужчину, а это может быть женщина. Вполне может, кстати. Ее жертвы — женщины. Они охотнее идут с ней. Женщина женщину меньше опасается, чем мужчину… Очень даже удобно. А мы всю ночь мужиков хватали. Аж шестнадцать человек нахватали. А в это самое время, вполне возможно, эта женщина-людоедка спокойно выбрала себе новую жертву и увела ее с собой. И завтра мы вновь найдем голову убитой. Правда, теперь вряд ли на помойке. После того случая убийца будет поосторожнее. Значит, у женщины во всяком случае есть напарник-мужчина. Потому что патрульные твердо говорили, что в машине был мужчина. Вряд ли они до такой степени ненаблюдательны, чтобы перепутать мужчину с женщиной».

Фишер тяжело вздохнул. Ситуация осложнялась. Сейчас оперативник все проверит, и может оказаться, что действительно главная подозреваемая — женщина, а не мужчина.

Так что же получается? Приказать задерживать не только всех мужчин, которые разговаривают на вокзалах с женщинами, но и женщин, разговаривающих между собой?

Это полный абсурд. Женщины везде и всюду только и делают, что болтают без умолку друг с дружкой. Особенно на вокзалах, в поездах. Да и везде… Они легко знакомятся и судачат часами о чем угодно. Что же, всех задерживать, что ли? Тогда надо просто всех людей из зала ожидания вокзала сразу вести в изолятор. И что получится? Ничего…

Мужчина, который заговаривает с женщиной, все же привлекает какое-то внимание. Его можно заметить. Но женщина, разговаривающая с женщиной?..

Начальник штаба ушел к себе, и Фишер остался наедине с врачом-экспертом. Старенький Лазарь Давидович работал экспертом уже много лет. Как он сам говорил: «Я резал мертвецов еще при наркомах… При Ягоде резал, при Ежове резал, при Берии резал… О, как я резал при Берии! Тогда был такой всплеск преступности!»

При этих словах Лазарь Давидович всплескивал руками и заводил глаза к потолку. Непонятно было, что он имеет в виду — горе или восхищение таким количеством работы…

Теперь он сидел за столом перед Фишером и ждал своей очереди сказать что-то важное.

— И таки я вам скажу, Макс Рудольфович, — начал он своим высоким, почти пронзительным голосом. — Я вскрыл этот труп. И я осмотрел его. И что вы думаете?

Он поднял брови и замолчал.

— И что я думаю? — спросил Фишер, уже успевший за годы привыкнуть к повадкам Лазаря Давидовича.

— И вы полагаете, от чего она умерла, это бедная женщина? — спросил, вновь повышая голос, эксперт. — Она истыкана ножом. Длинным кухонным ножом. Множественные ранения грудной клетки. Она скончалась от этого. Что вы об этом думаете?