Поэтому она не считала нужным меня щадить. Теперь она измывалась надо мной. Из своего падения и унижения она сделал способ унизить меня. И заставить страдать меня.

На следующий день она явилась домой с гордым видом и, меняя мне подушку и белье на кровати, сказала как бы между прочим, что теперь она стала сильно замерзать на улице.

Я не мог совсем не разговаривать с ней — это было практически нереально. Ведь я был почти беспомощен, а она ухаживала за мной. И мы жили в одном маленьком домике. Поэтому, когда она мирно сообщила, что стала замерзать на улице, я все же решил ответить ей и спросил, отчего — ведь морозы спали. Я не ожидал от нее подвоха. Но он был — этот подвох.

Валентина молча, не говоря ни слова, подняла свою юбку и показала мне свои голые ноги.

— Я так и хожу теперь, — сказала она, поясняя. — Сегодня же пойду покупать чулки и пояс, но вряд ли это сильно поможет.

Теперь я уже понял, что этот разговор будет продолжением вчерашнего, и замкнулся в себе. Но слушать ее мне приходилось все равно. И смотреть — тоже.

Валентина сказала, что Бык теперь, после того, как окончательно подчинил ее себе, заставляет ее ходить с голой задницей, без трусов.

— Он просто отнял их у меня в первый же раз. А на следующий день отнял другие, которые я надела, — сказала Валентина. — И сказал, чтобы я не смела носить и колготки тоже. Он требует, чтобы у меня всегда под юбкой была голая попа. Чтобы можно было сразу ее пощупать, если захочется.

Валентина подняла юбку еще выше и продемонстрировала мне свой голый зад. Она сделала это неторопливо и с чувством явного наслаждения. Ей хотелось, чтобы я разделил вместе с ней это унижение…

— Только теперь нужно купить чулки, — продолжала она. — Ноги голые замерзают, но все равно это вряд ли поможет. Зима холодная, ветер так и залезает под юбку, когда идешь.

Я представил себе, как Валентина бежит с работы домой. Вся сжавшись, съежившись под юбчонкой, держа ее руками, чтобы ветер не задирал подол… Дрожа от холода и воспоминаний от пережитых только что оргазмах на грязном полу кабинета и под пьяный хохот за дверью.

— Зачем же ты согласилась на это? — вдруг спросил я безразличным голосом. Мне просто захотелось услышать ее объяснение, почему же она слушается этого мерзавца.

— А что мне остается делать? — взорвалась Валентина, опуская юбку и поворачиваясь ко мне. — Он трахает меня каждый день, и я наслаждаюсь под ним. Такого у меня никогда не было в жизни. И не будет с тобой вовек… Я уже отчаялась узнать, что такое настоящий оргазм. Теперь я это знаю…