— Но он не убегал! — перебил прокурора Сумин, глаза его открыто обратились к передней скамейке, и все мы глянули туда. Локти Реутова оставались на спинке, кисти спокойно свисали.

Что? Разрешил говорить? Или все же мне сегодня грезится невероятное?

— Как не убегал? — удивился Кудимов. — По вашим словам, Реутов вначале стоял у крыльца, а ранение вы ему нанесли у калитки. Да вот же ваши слова, — прокурор отложил несколько листков, нашел нужный и прочел вслух: "Потом у калитки догнал Реутова Павла, тоже ударил и убежал". Да и сам характер ранения говорит о многом. Рана-то сзади, извините, в ягодицу. Так?

— Так, — кивнул подсудимый и повторил упрямо, — но он не убегал.

Федор Иванович развел руками:

— Ну-у… Непонятно… Давайте подробнее, подробнее.

— Говорю вам, не убегал он, — в голосе Сумина слышится раздражение, он опять опустил голову, выставив вперед черный ежик волос, — там ломик был, на ночь я им калитку подпирал. Он к ломику двинул. Я за ним бежал к калитке. Нагнулся он к ломику, я его и…

— Это уже после того, как раненый Шишков упал?

— После, — согласно кивает подсудимый.

— Так-так, — прокурор, вижу, доволен ответом, — ясненько…

Пока длится этот диалог, нахожу заключение судебно-медицинского эксперта, подвигаю дело поближе к доктору Руссу.

Скосив глаза, доктор внимательно читает, затем кивает мне едва заметно.

Заключение подтверждает слова подсудимого. Ранение Реутова нанесено в момент, когда потерпевший находился в полусогнутом положении, спиной к нападавшему.

Значит, все в обвинении верно, но о ломике тоже ни слова. Не придал Иванов значения? Мелочью посчитал? Впрочем, что было делать этому потерпевшему, как не бежать за ломиком, если на глазах его падает раненный хулиганом друг? Но, черт возьми, как досадно, что такие подробности узнаешь в судебном заседании! Ясно ведь требует закон: следствие полное и объективное. Какая объективность при отсутствии полноты картины?

Прокурор, разохотившись, продолжает допрос, а время бежит, бежит. Уже не раз нетерпеливо поглядывала на меня адвокат Волкова, и я старалась не замечать, как моя секретарша демонстративно встряхивает пальцами: устала рука.

Обеденное время началось и давно кончилось.

Объявляю перерыв.

Алевтина Георгиевна встречает меня словами:

— Ты, мать, куда так гонишь? Глянь, без перерыва отмахала сколько! Тут такие события назревают, а мы дождаться тебя не можем!

— Сашка?! — испуганно вскрикиваю я. Сын только-только пошел в детсад после недавней болезни. Откатали с отцом две недели в тяжелейшем гриппе, измучили меня окончательно, поэтому все события меня пугают прежде всего возможностью новой Сашкиной хвори. Сама я отчихалась на ходу — прилечь не давали работа да забота.