Албин застонал, закрыв лицо руками, — нет, нет, это не в его силах. Собственно, это единственное, что он любил в жизни — вон тот диванчик на капризно изогнутых ножках, цветной телевизор, даже вот эти тапочки с белым пушистым помпоном.

Ради всего этого он и занялся подпольным бизнесом. Из-за них, этих вещей, грозит ему теперь тюрьма — серый строй, суконные ушанки, сатиновая телогрейка и железные в два яруса кровати! Так, выходит, его вещи ему — враги! И останутся без него, и будут служить другим людям, пока он там, в тюрьме, в колонии…

Албин дрожащей рукой налил коньяк, выпил. Грозящая опаснось принимала реальные очертания, неопределенные до того враги получили название. Замутненный алкоголем мозг призывал к активности.

— Сволочи! — тихо сказал Албин и подошел к сверкающему хрусталем серванту.

Первым, брызнув красно-зелеными искрами, полетел на пол огромный хрустальный рог.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 7 часов

На кухне звенел — надрывался будильник, который Алексей Петрович завел с вечера и за разговорами забыл на столе. Часы показывали семь, пора было вставать.

По осторожным шагам в коридоре Волин понял, что будильник выполнил свое назначение и разбудил не только его, но и Толю Ермакова. И только Люся сладко спала, отвернувшись к стене.

’’Милая моя, — с нежностью подумал Волин. — Намаялась вчера. Своих забот хватает — работа, Алешка, дом, а тут еще без раздумья бросилась на помощь Печказовой, до вечера пробыла у нее, а ведь выходной день они хотели провести совсем иначе. Ну, да Люся знает цену участия”.

Алексею Петровичу невольно припомнилась отвернувшаяся к стене в гулком коридоре больницы худая девчонка — на тот момент свободных мест в больнице не оказалось, и Люсю положили в коридоре. "Сотрясение мозга и множественные кровоподтеки на лице”, — так было записано в истории болезни.

Люсю пытались ограбить, когда она вечером возвращалась из медтехникума. Отчаянно сопротивляясь, она защитила себя, но угодила в больницу, и Волин, сыщик из начинающих, тщетно пытался разговорить ее, отвернувшуюся к стенке. Люся переживала обиду на все человечество. Потом были долгие разговоры, врачующее время все больше отдаляло девушку от тягостных воспоминаний, но до сих пор Волин испытывал горечь и стыд оттого, что преступник не был найден — случается, к сожалению, и такое. Зато они нашли друг друга.

Осторожно прикрыв за собою дверь комнаты, Волин прошел на кухню. Там уже сидел Ермаков и поглядывал на чайник, начинавший шипеть. Как они ни осторожничали, но Люсю все же разбудили, и она, милая и улыбчивая, принялась разогревать им завтрак, заботливо приготовленный с вечера. Беззаботно спал только Алешка, абсолютно свободный в воскресное утро от всяких обязанностей.