— Сколько времени, Шварцман? Если то, что ты говоришь, правда, этот чувак — социопат. Он не отступится, пока не прикует тебя цепью в какой-нибудь комнате или убьет.

— В первую очередь мне нужно выяснить одну вещь.

— Шварцман, я поддерживаю связь с чарльстонским детективом, Харпер Лейтон, но мы должны работать над этим вместе. Мы ничего не получили из коробки, которую ты мне дала. Команда Роджера прошерстила там все. Цветы тоже чистые. Зацепиться не за что. Мне требуется твоя помощь. Я должен знать все, что можно узнать о Макдональде, чтобы я мог работать над этим отсюда. Список его друзей, приятелей по работе…

— Он слишком осторожен, Хэл. Вы ничего не найдете.

— Шварцман, я не намерен опускать руки. Но без тебя я не справлюсь.

— Я перезвоню тебе чуть позже.

Хэл начал было произносить ее имя, но конец Анна не слышала. Она завершила разговор и направилась к старому невольничьему рынку, чтобы поймать такси и доехать до пункта проката автомобилей.

* * *

Прежде чем свернуть на автостраду в сторону Саванны, она проехала полный круг по 526-й автодороге. В Саванне еще целый час наобум колесила по улицам. Затем припарковалась в четырех кварталах от офиса Мелани и, не снимая шарфа и солнечных очков, не поднимала головы, пока не добралась до вестибюля. Все эти ухищрения заставляли ее чувствовать себя невыявленной шизофреничкой. Но нет. С головой у нее все в порядке.

И Спенсер тоже не псих. Просто невероятно смекалист. До гениальности.

Даже она была вынуждена это признать. В иных обстоятельствах Спенсера можно было бы считать гением. Но Анна отказывалась в это верить. Спенсер болен. Он извращенец. Но все же человек. А значит, допускает ошибки. Шварцман с отчаянием ухватилась за эту мысль.

Как могли Хэл и Харпер связать убийство в Сан-Франциско с убийством в Чарльстоне? Между ними не было ничего общего. Никаких доказательств того, что Спенсер вообще покидал Гринвилл. Зато было свидетельство того, что он его не покидал. И никаких следов его присутствия ни на одном из мест преступления. Даже там, где он напал на нее.

Вот почему она пришла к Мелани. С момента пробуждения ее преследовала мысль о раке. Раке, который обнаружил Спенсер. Еще до того, как она узнала о нем сама. Что если это так? Что если рак на самом деле — его происки?

Этой мыслью не поделишься вслух. Если она не может связать эти убийства со Спенсером, как она может рассчитывать связать с ним медицинский диагноз? Абсурдно утверждать, что кто-то за три тысячи миль, не имеющий ровным счетом никакого отношения к медицине, мог получить доступ к ее медицинской карте. Не говоря уже о том, чтобы подделать ее.