— Знаю-знаю: он еще что-то сказал.

— Сказал еще: «Не везет вашей семье, да и только». Ну что, теперь довольна?

Клементина сморщилась еще сильнее и испуганно скукожилась под шалью, словно в словах доктора таилась какая-то угроза.

— Иди наверх, иди, — взмолилась она. — Реми, деточка моя, не пойму я: ты это или не ты. Тут такое… а ты вроде как рад. Отец ведь разъярится, когда узнает, что…

— А о чем это ты, интересно, собралась ему докладывать? Заладили: «отец» да «отец»… Отец будет очень даже доволен. Потому что никто ему больше слова поперек не скажет.

Клементина упрямо шагнула к телефону, схватила трубку и попросила соединить с полицией. Глаза ее беспрестанно бегали, и она вдруг заговорила почти шепотом, придав голосу необычайную таинственность.

— Посмей только хоть слово против Раймонды сказать… — начал Реми.

И осекся. О чем это он? Хотя догадаться нетрудно, если…

— Раймонда! Раймонда! — позвал он.

Но она не отвечала, и тогда Реми, поднявшись по лестнице, забарабанил в дверь ее комнаты.

— Раймонда!.. Откройте! Скорее! Ну пожалуйста!

В боку вдруг закололо так, что стало трудно дышать: он нажал пальцами на тело прямо через пижаму, стараясь унять невыносимую боль, и уткнулся головой в дверной косяк.

— Раймонда! Откройте! — умолял он.

Снизу доносился монотонный шепот Клементины: вот так же она читала газету, когда сидела на кухне. Только теперь у нее был слушатель на другом конце провода, и он все записывал в полицейский протокол. Дверь внезапно распахнулась.

— Что случилось?.. Вам плохо? Заболели?..

— Да нет же! Я абсолютно здоров, — вдруг разозлился Реми.

Они враждебно посмотрели друг на друга. Раймонда затянула узел на поясе халатика. Лицо у нее было опухшее, сонное, взгляд тусклый, губы бесцветные. Реми впервые видел Раймонду такой, прямо со сна, и ему почему-то стало жаль ее.

— В чем же дело? — спросила Раймонда.

— Вы сегодня ночью случайно ничего не слышали?

— Нет. После снотворного я всегда сплю крепко.