— Реми, это еще зачем?

— А затем, чтобы знать наверняка. Солги вы сейчас — и я сразу заметил бы. Вы, конечно же, ни о чем не догадываетесь, но если бы вы уехали, то я, наверное…

Он поставил подсвечник на стол, резким движением ослабил узел галстука.

— Дайте мне какое-нибудь снотворное, — добавил он, — иначе я всю ночь не сомкну глаз.

Раймонда сама растворила ему таблетку в стакане воды. Реми выпил, немного расслабился и даже попытался улыбнуться.

— Не говорите ни о чем моему отцу — он и без того взбесится, когда узнает, что дядя Робер уходит из фирмы.

Тихо потрескивали свечи; ночь уже всюду вступила в свои права: за окнами, в коридорах, в пустых комнатах. Реми склонился к Раймонде.

— Слышали, что он тут говорил? Что мой отец будто бы и дома ни с чем не может справиться. А что это дядя имел в виду, а? Раймонда, вы же наверное кое-что слышите — тут слово, там слово…

— Нет, — возразила Раймонда и, подавив зевок, взялась за подсвечник. — Реми, вы утомились. А я все же отвечаю за вас.

— Ладно. Я пойду спать. Мною, наверное, до гробовой доски будут командовать: «Вставайте… Ложитесь спать… Кушайте…» Раймонда, неужели я настолько жалок?

— Ну вот, опять вы начинаете глупости говорить. Спокойной ночи!

— Раймонда, поцелуйте меня.

— Реми!

— Поцелуйте. Если хотите, чтобы я сегодня хорошо спал, то придется меня поцеловать, вот сюда.

И он ткнул себя пальцем в лоб, чуть выше переносицы.

— А после я вам кое-что скажу. Кое-что важное.

— Реми!

— Неужто вам не интересно?

— Хорошо, но обещайте, что сразу же уйдете в свою комнату.

— Обещаю.