— Пожалуй, он был недалек от истины.

— Неправда, — возразил Реми, вставая. — Я могу работать.

— Поживем — увидим.

— Вы меня извините, отец, — произнес немного обиженный Реми как можно спокойнее. — Мне необходимо работать… Клементина не все вам сказала. Ведь дядя утверждал, что я разыгрывал из себя паралитика; а еще он намекал, что вы, возможно, вовсе не огорчены недугом сына, поскольку под этим предлогом вам легко уклоняться от кое-каких неприятных вопросов, связанных с делами фирмы.

— И ты поверил?

— Нет. Я больше никому не верю.

Ответ сына задел Вобрэ. Он взглянул на Реми подозрительно и согнутым указательным пальцем приподнял ему голову за подбородок.

— Что с тобой, мой мальчик? Я тебя не узнаю.

— Я хочу работать, — сказал Реми, чувствуя, что бледнеет. — Чтобы никто уже не говорил, будто я…

— Так вот что тебя гложет. Теперь ты и впрямь начнешь считать себя симулянтом Это у тебя уже навязчивая идея, насколько я заметил.

На лице его отразилось страдание.

— Навязчивая идея, — медленно повторил Вобрэ, отпустил подбородок Реми и прошелся по комнате.

— Вы с дядей, кажется, не слишком ладили, верно? — снова заговорил Реми.

Вобрэ опять взглянул на сына, с любопытством и беспокойством:

— Почему ты так решил?

— Да вот чувствуется иногда кое-что.

— Как же я оплошал вчера, отправив вас вместе… И о чем же он еще поведал?.. Ну же, Реми… Договаривай… Ты с некоторых пор стал какой-то замкнутый, скрытный, как и Робер… Не нравится мне это… Он, наверное, выплеснул все свои старые обиды на брата?.. Жаловался, что я его презираю, называл деспотом… Ну, что еще? Говори!

— Да ничего, ровным счетом ничего. Он мне даже…

Вобрэ схватил Реми за локоть и встряхнул.

— Я знаю, что он сказал. Так вот как он задумал отомстить. Черт побери!.. И как же я раньше не догадался.