— Знаешь, — ответила Одетта, — у меня других забот хватает!

Дорога сузилась, начала петлять, и они замолчали, внимательно следя за поворотами и большим фургоном с реквизитом, который так и норовил заехать за желтую линию. Слева среди огромных валунов, помеченных, как ватерлинией, темной полосой весеннего паводка, бежала река. Одетта отпила несколько глотков кофе прямо из термоса.

— Кофе хочешь?

— Нет, спасибо.

— Мне не терпится повидаться с Вийори.

— Кто это?

— Знакомый, который устроил нам ангажемент в Виши. Проходимец, но со связями. Он тоже должен приехать.

Одетта так решительно подняла очки на лоб, словно приготовилась обсуждать условия нового контракта.

— Этой ночью мне кое-что пришло в голову. Я вспомнила один номер, когда-то я видела его в Берлине. Вполне возможно, что наша дурища нам пригодится.

Дутр втянул голову в плечи и перестроился во второй ряд.

— Послушай…

— Конечно, конечно, — сказала Одетта. — Не стоит ссориться. Но я ее у себя не оставлю, если она и дальше будет бездельничать. Запомни это раз и навсегда.

— Расскажи, что за номер.

— Довольно сложный. Вечером я покажу. А сейчас мне зверски хочется есть. Мы уже пять часов в дороге!

Подъем кончился, фургоны выехали на плоскогорье с торчащими кое-где скалами и полуразрушенными башнями — жалкими остатками городов, крепостей и легендарных замков.

— Едут? — спросила Одетта.

Дутр пригнул голову и сквозь ветровое стекло пикапа увидел Владимира: небрежно выставив локоть в окно, тот с отсутствующим видом вел машину.

— Едут.

Теперь они спускались, дорога опять петляла, и Дутр думал только о скорости и тормозах. Изредка мелькала мысль: «Ну и трясет ее там, должно быть!»

Часы на обочине показывали полдень.