— Ты устал, — тихо говорила Одетта. — Иди ложись.

Дутр медленно выпускал дым. Проходило с полчаса, и он предлагал:

— Если хочешь отдохнуть, то…

Одетта делала вид, что не слышит. Трава и холмы светились так волшебно и нежно, что Дутр едва сдерживался, чтобы не застонать. Цикады, казалось, перекликались с разных концов земли. Из-под опущенных ресниц Одетта наблюдала за Пьером, а Пьер, делая вид, что смотрит в сторону, не терял из вида Одетту. Задумчивые, неподвижные, сидели они в своих шезлонгах, а луна тем временем все выше поднималась на небо. Мало-помалу становилось зябко. Сначала зябли руки, потом холод забирался внутрь под кожу, скапливался в груди, в животе, добирался до затылка, леденил ноги и вдруг казалось, что их окатили холодной водой, от которой сводило скулы. Одетта поднималась, потирая руки.

— Не засиживайся слишком поздно, малыш.

Но и сказав, медлила, не уходила, стояла, потом оглядывалась, словно страшилась неведомой опасности. Наконец обеими руками проводила по стриженым волосам, с удрученным видом шла к себе в фургон и, не зажигая света, начинала раздеваться. Дутр выжидал. Он знал, что Одетта следит за ним через приоткрытое окошко. Однако угадывал ту минуту, когда, побежденная усталостью, она все-таки ложилась на свою узкую кушетку. Тогда, скользя тише тени, Дутр обходил лагерь, сжимая руки в карманах в кулаки, хмелея от нестерпимого горя и одиночества. На цыпочках подходил он к двери Греты и запирал ее на ключ. Прислушивался, неслышно обходя прицеп. Иногда, раскинув руки, прижимался к стенке и, приникнув к прогретому дереву, бормотал: «Грета… Грета… Я люблю тебя… Грета… Я больше не могу без тебя… Грета…» Поцелуи, как печати, должны были ограждать пространство, где спала девушка, а Дутр возвращался и снова смотрел на колдовское небо. Где найти ночь, когда ему позволено будет забыться сном и забыть?

На заре Владимир опять нажимал на клаксон…

Фургоны миновали Сен-Флур, спустились в долину Даланьон. Одетта передала руль Дутру, а сама занялась картой.

— Переночуем мы около Иссура, — сказала она. — А завтра к вечеру без всякой гонки будем уже в Виши.

— Ты, кажется, рада?

— Я всегда придумаю, чем себя порадовать.

Одетта надела очки и пальцем по карте показала, какая им предстоит дорога. Владимир устал и на этот раз ехал за «бьюиком». В зеркальце было видно, с какой осторожностью ведет он свой пикап с двумя прицепами.

— Ты не находишь, что она стала… еще страннее? — спросил Дутр.

— Кто? Она?

Одетта большим пальцем показала назад в сторону пикапа с прицепами.

— А кто же? Она, конечно.