— Что значит «права»? — Это слово застряло у нее в горле. — У меня есть «право» знать, что пишет моему отцу человек, убивший мою мать.

Чарли выхватила у нее письмо.

Бросила обратно в ящик и ногой задвинула его.

— Прекрасно. — Сэм бросила пустой конверт на стол. Потянула ящик. Он не поддался. Чарли выбила его из направляющих. — Открой.

— Нет, — ответила Чарли. — Мы не должны читать, что бы он там ни писал.

— «Мы», — повторила Сэм, потому что не она была той идиоткой, которая затеяла перепалку с Дэнни Кулпеппером. — С каких это пор есть какое-то «мы», когда речь заходит о Кулпепперах?

— Какого хрена ты хочешь сказать?

— Никакого. Тут нечего обсуждать.

Сэм наклонилась и снова потянула ящик. Он не двинулся. В ее пальцах оказалось силы не больше, чем в перышке.

— Так и знала, что ты все еще на меня злишься, — сказала Чарли.

— Я не «все еще» на тебя злюсь, я только что начала на тебя злиться, потому что ты ведешь себя как трехлетний ребенок.

— Ну конечно, — согласилась Чарли. — Как скажешь, Сэмми. Я трехлетний ребенок. Хорошо.

— Да что с тобой такое? — Сэм почувствовала, как ее гнев подпитывается от гнева Чарли. — Я хочу прочитать письма от человека, который убил нашу мать.

— Ты прекрасно знаешь, что там написано, — сказала Чарли. — Ты и дня не провела в городе, а выблядок этого выблядка уже тебе все рассказал: мы соврали. Он не виновен. Мы отправили его на казнь за выплаты по каким-то сраным счетам, которые папа все равно так и не получил.

Сэм понимала, что она права, но это не заставило ее передумать.

— Чарли, я устала. Открой, пожалуйста, чертов ящик.

— Не открою, пока ты мне не скажешь, почему ты сегодня не уехала. Зачем ты ходила на предъявление обвинения. Зачем ты все еще здесь.

Сэм вдруг почувствовала, будто на плечи ей давит неподъемный груз. Она оперлась на стол.

— Ладно, хочешь знать, зачем я сегодня здесь застряла? Потому что я просто не могу поверить, как ты могла так похерить свою жизнь.