— Пап, что с ней происходит?

Расти смотрел на парковку. Кузова машин отражали яркий свет фонарей.

— «Греха никакого на свете нет, и добродетели тоже нет. А есть только то, что люди делают»[21].

Сэм подумала, что Чарли наверняка знала бы, откуда цитата.

— Я никогда не понимала ваших с ней отношений. Вы болтаете без умолку, но никогда не говорите о важном. — Сэм представила себе двух петухов, которые красуются друг перед другом на птичьем дворе. — Наверное, поэтому она всегда была твоей любимицей.

— Вы обе мои любимицы.

Сэм не поверила. Чарли всегда была той самой хорошей дочерью: смеялась над его шутками, спорила с ним и никуда не уезжала.

— Отец должен любить каждую из дочерей так, как им надо, чтобы их любили, — объяснил Расти.

Сэм рассмеялась над этой глупой банальностью.

— И почему тебе ни разу не дали медаль «Отец года»?

Расти захихикал вместе с ней.

— Единственное разочарование в моей жизни — мне ни разу даже кружки с надписью «Отец года» не досталось. — Он полез в карман халата. Достал пачку сигарет. — Шарлотта говорила тебе о своей связи с Мейсоном?

— То есть мы все-таки поговорим об этом?

— В свойственной нам манере, кружным путем.

— Я рассказала ей о Мейсоне. Она понятия не имела, кто он такой.

Расти молча зажег сигарету. Выпустил несколько клубов дыма. Снял кусочек табака с языка.

— После того раза я никогда больше не соглашался представлять в суде насильников.

Это признание удивило Сэм.

— Ты же всегда говоришь, что каждый имеет право на шанс.

— Это так, но я не обязан быть тем человеком, который даст этот шанс. — Выдыхая дым, Расти закашлялся. — Когда я увидел фотографии той девочки, ее звали Мери-Линн, я понял кое-что об изнасиловании, чего до этого не понимал.