Чарли сказала Бену:

— Ленор выходит на пенсию и уезжает во Флориду.

Он не удивился.

— А что еще ей остается теперь, когда твоего папы больше нет.

— Только я. — Чарли не могла даже думать о том, что Ленор уедет. Это было слишком больно. Она спросила Бена: — Это ты выбирал костюм для папы?

— Нет, Расти все сам выбрал. Протяни ладонь, — попросил он.

Чарли протянула открытую ладонь.

Он залез в карман пиджака. Вытащил красный шарик. Положил ей в руку.

— Не благодари.

Чарли посмотрела на клоунский нос и улыбнулась.

— Выйдем на улицу, — сказал он.

— Зачем?

Бен подождал, как всегда, невозмутимый.

Чарли поставила свой бокал. Засунув клоунский нос в сумку, пошла за Беном к выходу. Первое, что она заметила на улице, — это завеса сигаретного дыма. А второе — толпа зэков. Дешевые костюмы не скрывали тюремных татуировок и мышц, накачанных часами тренировок в тюремных дворах. Там было несколько десятков мужчин и женщин — наверное, около полусотни.

Это были люди, которые по-настоящему пришли оплакать Расти и курили у входа, как хулиганы за школьным спортзалом.

— Шарлотта. — Один из мужчин схватил ее за руку. — Хотел вам сказать, что ваш папа очень много для меня сделал. Помог вытащить моего пацана.

Чарли улыбнулась, пожимая его грубую ладонь.

— А мне помог работу найти, — сообщил другой мужчина. Передние зубы у него были гнилыми, но следы расчески на жирных волосах свидетельствовали о том, что ради Расти он постарался.

— Он был нормальный мужик. — Женщина стряхивала пепел над переполненной урной у входа. — Заставил моего дебила-бывшего платить алименты.

— Да ладно тебе, — откликнулся какой-то мужчина — возможно, дебил-бывший.